Джек Керли - Коллекционеры смерти

– Просить о прощении – удел глупцов, судья. Жалкий жребий пустых голов. В действительности значение имеет не то, куда мы идем, а то, что мы создали, пребывая в скромной мастерской этого мира…

– Убийца! – выкрикнула женщина из зала.

– Сумасшедший! – подхватила другая.

Пенфилд стукнул своим молотком.

– Тихо! Десять секунд, мистер Гекскамп.

Гекскамп повернулся к публике. Взгляд его нашел Уиллоу, задержался на нем на мгновение, затем вернулся к судье.

– В этом и заключается искусство нашей текущей жизни – уметь поймать ее мгновения. Пауки тоже попадаются, увязают в янтарной смоле, но они волшебным образом могут уползти. Укусить. Повлиять на что-то…

– Пять секунд, – Пенфилд демонстративно подавил зевок. От такого неуважения лицо Гекскампа налилось кровью.

– Вы – ЧЕРВЯК! – пронзительно закричал он, обращаясь к Пенфилду. – Презренное, жалкое существо, ничтожество, даже меньше чем ничтожество, – мерзкое насекомое, посмевшее оскорбить Его величество ИСКУССТВО!

– Ваше время закончилось, мистер Гекскамп, – объявил Пенфилд. – И пусть никто и никогда не скажет, что вы не имели возможности произнести правильные слова.

Марсден Гекскамп скосил взгляд на судью. Затем проворно, словно гимнаст, вскочил на стол защиты.

– Tiart du moment final! – с завыванием прокричал он, брызгая слюной. – C'est moi! C'est moi! C'est moi!

Искусство финального момента, мысленно перевел Уиллоу, привлекая все свое знание французского, который он два года учил в средней школе. Это я!

– Охрана, усадите этого человека, – приказал Пенфилд. Сквозь нарастающий шум в зале стук его молотка был едва слышен.

Глаза Уиллоу уловили какое-то движение позади Пенфилда. Он заметил, как дверь кабинета судьи медленно открылась, стали видны письменный стол, книжные полки, низкий столик, затем в дверном проеме возникла Плачущая Женщина. Она шагнула в зал и остановилась у ног Гекскампа» Толпа затаила дыхание. Из складок ее платья возник пистолет с длинным стволом. Она подняла оружие, и ее палец плотно лег на курок.

Она снова плакала, пристально глядя Марсдену Гекскампу в глаза. Затем произнесла:

– Я люблю тебя.

Уиллоу бросился через деревянные перила ограждения, вытянув руки в сторону пистолета, и приземлился на пол позади стола защиты. В этот момент в зале прогремел выстрел. Спереди на рубашке Гекскампа появилась новая красная пуговица размером с десятицентовую монету, но на спине рубашка просто взорвалась. Он рухнул навзничь позади Уиллоу. В зале возникла паника: одни, упав, прижимались к полу, другие с криками, в неимоверной давке, устремились к выходу.

Марсден Гекскамп приподнял голову и застонал, с губ его срывались какие-то неразборчивые слова, Уиллоу наклонился и подставил ухо поближе, стараясь хоть что-нибудь уловить, но глаза Гекскампа закрылись и голова запрокинулась.

– Ты не уйдешь от меня! – закричал Уиллоу. Он схватил мужчину за рубашку на груди и сильно встряхнул, словно стараясь извлечь слова, застрявшие в его горле. Глаза Гекскампа резко раскрылись.

– Джейкоб, следи… Ты должен был следить… – На губах умирающего лопнул кровавый пузырь. – Ты должен следить…

– За чем? – прокричал Уиллоу прямо в стекленеющие глаза Гекскампа. – СЛЕДИТЬ ЗА ЧЕМ?

Веки Марсдена Гекскампа дрогнули, затем поднялись.

– Искусство, Джейкоб, – произнес он, теперь по его подбородку стекала красная кровавая пена. – Следи за… блистательным искусством.

Взгляд Гекскампа помутнел, губы замерли. Рядом с Уиллоу прозвучал второй выстрел, и в двух метрах от него на пол упало еще одно тело. Плачущая Женщина стала Мертвой Женщиной.

– Бессмысленное дело, эти награды, – сказал Гарри Наутилус, отъезжая на огромном синем «форде» «Краун-Виктория» от полицейского участка. – Ничего хорошего от всего этого ждать не приходится.

– Прекрати, Гарри, – ответил я, глядя в зеркало заднего вида и пытаясь завязать галстук. – Все-таки мэр удостоил нас звания офицеров года.

– А я к тому же еще и символ Алабамы – дятел. Тра-та-та.

– Как-никак, а все-таки честь, – заметил я.

– Морока это на нашу задницу, и ничего больше. Всего лишь слова какого-то там политика.

– По крайней мере, там нас бесплатно накормят. – Я взглянул на часы: у нас было еще минут двадцать, чтобы не торопясь добраться до отеля, где мэр устраивал торжественный завтрак по этому поводу. У себя на работе я уже определил место для диплома рядом со своим столом – меня раньше никогда ничем не награждали.