Питер Джеймс: Убийственно жив

— Ты когда-нибудь плохо вел себя с Эри?

— Шутишь? Никогда. Никогда. Не может быть даже речи.

Грейс поверил, хорошо зная, что Брэнсон по натуре не способен жестоко обращаться с любимыми. В могучей туше прячется добрейшая, нежнейшая, деликатнейшая душа.

— Закладная на дом оформлена на тебя?

— На нас обоих. — Брэнсон поставил стакан и снова заплакал. Через несколько минут, когда слезы иссякли, сказал: — Господи Иисусе… Лучше б та самая пуля не промахнулась. Пускай бы попала мне в самое сердце, ко всем чертям.

— Типун тебе на язык.

— Правда. Я серьезно. Ничего не выиграл, чтоб мне провалиться. Она взбесилась из-за того, что я работаю семь дней в неделю по двадцать четыре часа, а в последние полтора месяца вообще не бывал дома. А ты называешь меня подкаблучником.

Грейс минутку подумал.

— Дом твой. Тебе он принадлежит не меньше, чем Эри. Даже если она на тебя разозлилась, из дома не выкинет. У тебя есть свои права.

— Угу. Да ты же знаешь Эри.

Действительно, весьма привлекательная дама под тридцать, с очень сильной волей, всегда твердо дает понять, кто хозяин в доме Брэнсонов. Пусть Гленни носит штаны, но его физиономия выглядывает из ширинки.

Почти в пять утра Грейс вытащил из комода какие-то простыни, одеяло, постелил приятелю постель. Бутылка виски и бутылка коньяку почти опустели, в пепельнице громоздилась куча раздавленных окурков. Он уже почти совсем бросил курить, увидев недавно в морге черные легкие заядлого курильщика, но долгая выпивка лишила его силы воли.

Казалось, будто прошло лишь несколько минут, когда зазвонил мобильник. Грейс взглянул на будильник у кровати и с ужасом понял, что уже десять минут десятого.

Звонят почти наверняка со службы. Он дал телефону еще позвонить, стараясь полностью проснуться, чтоб голос звучал твердо. В голову будто вонзалась проволока для резки сыра. На этой неделе он исполняет обязанности старшего следователя и фактически должен являться в офис к восьми тридцати, всецело готовый к самым серьезным делам. Наконец он нажал кнопку ответа:

— Рой Грейс слушает.

Послышался очень серьезный голос молодого инспектора из диспетчерской по имени Джим Уолтерс, с которым Грейс несколько раз разговаривал, но лично не встречался.

— Суперинтендент, сержант из брайтонского управления просит вас заняться подозрительной смертью на Дайк-роуд-авеню в Хоуве.

— Можете сообщить какие-нибудь подробности? — спросил Грейс, окончательно придя в себя.

Разъединившись, накинул халат, налил в кружку воды, принял две таблетки парацетамола из аптечки в ванной, запил, выдавил из фольги еще две, протопал в другую комнату, крепко пропахшую спиртным и мужским запахом, растормошил Гленна Брэнсона:

— Вставай, вставай, это твой личный врач из преисподней!

Брэнсон приоткрыл один глаз.

— Издеваешься, старик, мать твою? — Он схватился за голову. — Черт возьми, сколько я вчера выпил? Голова как…

Грейс протянул таблетки и кружку:

— Завтрак в постель. У тебя две минуты, чтобы принять душ, одеться, проглотить таблетки и еще чего-нибудь на кухне. Потом отправляемся на службу.

— Забудь. Я еще неделю на больничном.

— Ничего подобного. Заключение врача. Никакого больничного. Приступаешь к работе сегодня. Сию же минуту. Идем труп осматривать.

Брэнсон медленно, словно ежесекундно страдая от боли, поднялся с постели. Грейс увидел круглый бесцветный шрам в нескольких дюймах выше пупка — след от пули. Меньше дюйма в диаметре. Устрашающе маленький.

Сержант сглотнул таблетки, запил водой, встал, затоптался на месте в длинных трусах, как бы потеряв ориентацию, почесывая мошонку.

— Черт побери, старик, у меня ничего нет, кроме этой вонючей одежды. Нельзя же в ней осматривать труп.

— Он возражать не будет, — заверил друга Грейс.

Телефон звонил и вибрировал. Пип — пиииип — зззззз — пииииппип — ззззз… Дисплей вспыхивал, судорожно трепыхаясь на краю раковины, где Вонючка его оставил, словно крупное, обезумевшее, насмерть подбитое насекомое.

Через тридцать секунд аппарату удалось его разбудить. Он рывком сел в постели, как всегда ударившись головой о низкую крышу фургона.

— Черт возьми!

Телефон упал с раковины на узкую ковровую дорожку, по-прежнему издавая омерзительный звон. Прошлой ночью он взял его в угнанной машине — хозяин не позаботился оставить инструкцию или ПИН-код. Вонючка был в таком вздрюченном состоянии, что не соображал, как заглушить звонок, и не решался выключить аппарат, не зная ПИН-кода, чтоб снова включить. А ему надо было сделать несколько звонков, прежде чем хозяин сообразит, что телефон пропал, и попросит компанию об отключении. Среди прочего позвонил брату Мику, который живет в Сиднее в Австралии с женой и ребятишками. Мик звонку не обрадовался, проворчал, что у них сейчас четыре утра, и разъединился.