Питер Джеймс - Убийственно жив

— Я бы не отказался от чашечки чаю. Какое-нибудь печенье найдется?

Клио вытащила из-под стола жестянку и открыла крышку.

— Высококалорийное? «Кит-кат»? Кукурузные палочки? Из горького или молочного шоколада? Рулетики? — Клио протянула банку Грейсу и Брэнсону. — Какого желаете чаю? Английский к завтраку, бергамотовый «Эрл Грей», «Дарджилинг», китайский, ромашковый, мятный, зеленый?

— Вечно забываю, — усмехнулся Грейс. — Может, найдется пакетик «Старбека»?

Но его встревожило, что Гленн Брэнсон не улыбнулся, а закрыл лицо руками, внезапно опять погрузившись в депрессию. Клио молча послала Грейсу воздушный поцелуй. Он взял «Кит-кат» и разорвал обертку.

Наконец Брэнсон, к его облегчению, вымолвил:

— Пойду переоденусь, — и вышел из комнаты.

Они остались наедине.

Клио закрыла дверь, обняла его, крепко поцеловала. Оторвав губы, не разжимая объятий, спросила:

— Как ты?

— Скучаю по тебе, — прошептал он.

— Правда?

— Да.

— Сильно?

Он фута на два развел руки.

— Только-то? — притворно возмутилась она.

— А ты по мне соскучилась?

— Очень, очень, очень.

— Хорошо. Как успехи?

— Не пожелаешь слушать.

— Попробуй. — Он снова поцеловал ее.

— Расскажу все сегодня за ужином.

Это ему понравилось. Приятно, что она берет на себя инициативу. Замечательно, когда показывает, что он ей нужен.

У него никогда не бывало так с женщинами. Никогда. Они с Сэнди долго были женаты и сильно друг друга любили, но он никогда не чувствовал, что ей нужен. Настолько.

Возникла лишь одна проблема. Сегодня он собирался устроить ужин дома. Ну, купить что-нибудь в деликатесной лавке — не мастер готовить. Однако Гленн Брэнсон положил конец надеждам. Романтического вечера не выйдет, когда он болтается рядом, тараща глаза каждые десять секунд. Но нельзя отказать другу в ночлеге.

— Куда хочешь пойти? — спросил Грейс.

— В постель. С какой-нибудь готовой китайской едой. Годится такой план?

— Замечательно. У тебя?

— А у тебя нельзя?

— Не в том дело. Потом объясню.

Она еще раз поцеловала его.

— Не уходи. — На минуточку вышла, вернулась с зеленым халатом, синими бахилами, маской, белыми латексными перчатками, протягивая ему все это. — Последний писк моды.

— Я думал, мы попозже оденемся.

— Мы попозже разденемся… или ты за неделю забыл? — Она опять его поцеловала. — Что стряслось с твоим другом Гленном? У него жуткий вид.

— Правда. Семейные неприятности.

— Ну, иди развесели его.

— Постараюсь. — Зазвонил мобильный телефон. Он раздраженно ответил: — Рой Грейс слушает.

— Рой, — сказала Линда Бакли из отдела семейных проблем, — я час назад взяла Бишопа под наблюдение в «Отеле дю Вен». А теперь он исчез.

Мать Софи, итальянка, всегда внушала дочери, что еда — лучшее средство от любого расстройства. И в данный момент Софи стояла у прилавка в итальянской деликатесной лавке, абсолютно не подозревая, что с улицы за ней наблюдает через молочное стекло мужчина в капюшоне и темных очках, и в полном отчаянии прижимала к уху мобильный телефон.

Она твердо придерживалась выработанных привычек, но привычки меняются вместе с настроением. На протяжении нескольких месяцев она каждый день приносила в контору на полдник упаковку суши, потом прочитала в газете, что от сырой рыбы можно заразиться глистами, и стала покупать в этой лавке батон с сыром моцарелла, томатной пастой и пармской ветчиной. Конечно, не так полезно, как суши, но вкусно. Последний месяц или даже дольше она покупает сандвич почти ежедневно, а сегодня особенно хочется, чтобы все было как всегда.

— Дорогой, — умоляла она, — скажи мне… расскажи, что случилось!

В ответ слышалось неразборчивое бормотание:

— Гольф… Она умерла… Меня не пускают домой… Полиция… Умерла… Ох, Господи Иисусе…

Она вдруг увидела перед собой горячий дымившийся сандвич, протянутый в окошечко лысым итальянцем, взяла его и, по-прежнему слушая, вышла на улицу.

— Меня подозревают… Я хочу сказать… Ох, боже, боже…

— Милый, я чем-нибудь могу помочь? Хочешь, чтобы я приехала?

Последовало долгое молчание.

— Меня расспрашивали… допрашивали… — захлебывался Бишоп. — Подозревают… Думают, будто я ее убил… Без конца спрашивают, где я был прошлой ночью…

— Ничего страшного, — заверила она. — Ты же был у меня.

— Нет. Спасибо, не нужно. Не стоит врать.

— Врать? — озадаченно переспросила она.

— Господи боже… Ничего не соображаю.