Питер Джеймс - Убийственно жив

Подойдя к пустой регистратуре с овальным деревянным прилавком и увидев объявление, лежавшее рядом с рассыпанными искусственными цветами: «Приносим извинения, регистратура закрыта», он и вовсе впал в уныние.

К счастью, Элинор выяснила, где искать его юную подчиненную, — несколько дней назад ее перевели из ортопедического отделения в палату под названием Чичестер. В висевшем на стене списке указывалось, что она находится в этом корпусе на третьем этаже.

Он поднялся по винтовой лестнице с веселенькой стенной росписью, прошагал по длинному коридору, застеленному голубым линолеумом, преодолел еще два пролета по лестнице с деревянными балясинами и вошел в очередной мрачный обшарпанный коридор. К нему направилась молоденькая сестра — азиатка в синей куртке и черных брюках. Чувствовался запах школьных обедов — картофельного пюре и капусты.

— Я ищу палату Чичестер, — сказал Грейс.

— Прямо вперед, — указала медсестра.

Грейс прошел мимо ряда газовых баллонов к застекленной двери, увешанной предупредительными объявлениями, и дальше в палату, где стояло около шестнадцати коек. Здесь запах школьных обедов чувствовался еще сильнее, смешиваясь с кислым запахом мочи и дезинфицирующих средств. Стены грязные, липкие, на полу старый истертый линолеум, окна настежь открыты, из них виден другой больничный корпус с вентиляционным отверстием, откуда шел пар. Несколько кроватей частично закрыты ширмами.

Это была общая палата, больше похожая на палату в доме престарелых или в психиатрической лечебнице. Грейс на секунду взглянул на крохотную старушку с клочьями волос ватного цвета и такими же щеками, спавшую с широко открытым беззубым ртом. Работали несколько телевизоров. На одной из коек вслух бормотал, разговаривая с самим собой, молодой человек. Другая пожилая женщина в дальнем конце что-то невнятно выкрикивала, ни к кому, собственно, не обращаясь. На ближайшей койке справа, откинув одеяло, спал сгорбленный небритый старичок. Рядом с ним на тумбочке стояли две пустые бутылки из-под коки. Он был в полосатой пижаме с расстегнутыми штанами. В прорехе был хорошо виден пенис, вяло лежавший на мошонке.

А на следующей койке между двумя пыльными аппаратами Грейс с ужасом увидел ту, кого пришел навестить. Кровь у него в жилах закипела, он сунул руку в карман, выхватил мобильный телефон, бурей промчался мимо двух дежурных сестер за столиками.

Одна из самых любимых его сотрудников, констебль Эмма Джейн Бутвуд, получила тяжелые травмы, пытаясь остановить фургон во время той же операции, в которой был ранен Гленн Брэнсон. Ее зажало между фургоном и припаркованным автомобилем, в результате чего пострадали внутренние органы — в частности, пришлось удалить селезенку, — не говоря уже о множественных переломах костей. Двадцатипятилетняя женщина больше недели лежала в коме на аппаратах жизнеобеспечения, а когда очнулась, врачи объявили, что она, может быть, не сможет ходить. Но в последние недели дело заметно пошло на поправку — Эмма Джейн уже стоит без костылей и подпорок и настойчиво спрашивает, когда сможет вернуться к работе.

Грейс искренне ее ценил — поистине замечательный детектив, безусловно, с великими перспективами. Только вот в данный момент слабо улыбается ему с больничной койки, похожая на заблудившегося растерянного ребенка. Всегда худенькая, совсем потерялась в широком больничном халате, оранжевая бирка на запястье едва не спадает. Светлые потускневшие волосы, неаккуратно заколотые, с выбившимися повисшими прядками, похожи на сухую солому. На тумбочке у койки свалены в беспорядке открытки, цветы, фрукты.

Ее взгляд все сказал, прежде чем они успели заговорить, и у Грейса в душе что-то оборвалось.

— Ну, как ты? — спросил он, сжимая в руке букетик.

— Лучше не бывает! — ответила Эмма Джейн, стараясь приободриться ради него. — Вчера папе сказала, что еще до конца лета я обыграю его в теннис. А это не так уж просто, он ловкий игрок.

Грейс усмехнулся и тихо сказал:

— Какого черта ты делаешь в этой палате?

— Перевели сюда три дня назад. — Эмма Джейн пожала плечами. — Говорят, в прежней надо было освободить место.

— Да будь они прокляты. Тебе как здесь?

— Не особенно.

Он отступил на шаг, огляделся, подошел к молодой азиатке, которая в этот момент вытаскивала из-под больного утку.

— Прошу прощения, — сказал он, — мне нужна медсестра или санитарка, которая ухаживает вон за той пациенткой.