Саймон Керник - Без пощады

Нас продержали в участке четыре часа, пока оформлялись нужные документы, плюс еще сорок пять минут ушло на различные проверки. Мы смекнули, что нас задержали исключительно для улучшения статистики и о реальных обвинениях речь не идет. Я наконец успокоился. Нас даже не посадили в камеру, а так и оставили, всех четверых, в комнате для допросов. От нечего делать мы принялись играть в шарады. Наконец нас отпустили, только машину конфисковали за непригодность к эксплуатации, и добираться домой оказалось не на чем. Мне пришлось звонить отцу в половине пятого утра, чтобы он нас забрал из участка; он не подвел, но был очень недоволен и потом несколько месяцев вообще не разговаривал с Джеком.

Я вспоминал о тех временах, сидя в комнате для допросов совсем другого участка, один на один с обвинением в убийстве. Можете представить, как мне было одиноко. Полисмены, доставившие меня сюда, не поверили ни единому моему слову, как и дежурный сержант, который зарегистрировал мое задержание. Эти люди выполняли свою работу профессионально, но с холодной отстраненностью, которая не допускала доверия к надуманным, из пальца высосанным оправданиям подозреваемых. Я потребовал положенный мне по закону звонок и под присмотром темнокожего копа отправился в коридор к телефону. По сотовому Кэйти по-прежнему включился автоответчик. Я оставил еще одно сообщение, рассказав о своем затруднительном положении и умоляя жену связаться со мной как можно скорее.

Потом я потребовал адвоката — вежливо, но твердо. Все это уже начинало меня бесить. Конечно, страх за себя и жену никуда не делся, однако теперь к нему добавилась злость, что меня тут держат против воли за преступление, которого я не совершал, что никому нет дела до моих объяснений и что никто не изволит рассказать мне наконец, жива моя жена или нет.

— У вас есть свой адвокат, или нам пригласить государственного? — хмуро спросил сержант.

Если бы тот же вопрос мне задали хотя бы четырьмя часами раньше, я без колебаний назвал бы имя Джека Келли, нисколько не сомневаясь, что он все за меня уладит. Джек умел вселять уверенность. Впервые за двенадцать лет мне понадобились его профессиональные услуги — но было уже поздно.

— Адвоката у меня нет.

Сержант кивнул и сказал, что обо всем позаботится.

Вскоре все те же копы отвели меня в комнату для допросов, где я теперь и сидел. Прошло полчаса, а может, и час; я совсем потерял чувство времени. Оставалось только ждать и теряться в догадках. Жива ли Кэйти, мать моих детей, и не в ее ли убийстве меня подозревают? Зачем звонил мне Джек? Кто его убил? За что? Ну и наконец — почему на факультете, где работает моя жена, на меня набросился человек в маске и с ножом?

Дверь отворилась, и вошел полный мужчина лет пятидесяти, довольно приятной внешности: седые волосы до плеч — такие густые, что хоть тайник в них устраивай; очки в роговой оправе, темно-синий костюм в тоненькую полоску и жилетка, туго обтягивающая круглый животик. Черты у него были мягкие, круглые, и лицом он смахивал на филина. Его изящные руки явно не знали тяжелого физического труда.

И он первый во всем участке встретил меня с улыбкой.

Мужчина плюхнул на стол старенький портфель, который выглядел так, будто его стая собак трепала, и протянул мне руку.

— Мистер Мерон, — сказал он и взглянул на меня поверх очков, — я Дуглас Макфи, адвокат. Похоже, вам понадобилась моя помощь.

Мелодичный шотландский баритон. Из него мог бы получиться неплохой оратор.

Я встал и пожал ему руку. Ладонь оказалась влажной.

— Спасибо, что пришли. Думаю, без вашей помощи мне действительно не обойтись.

Макфи снова улыбнулся, пристроил портфель на полу и уселся напротив меня. Поставив локти на стол, он сложил руки, словно в молитве, и задумчиво потер верхнюю губу. Взгляд у него был почему-то напряженный, хоть доброжелательности в нем не убавилось.

— Расскажите мне, как вышло, что вас задержали в непосредственной близи от места, где только что было совершено преступление. Что с вами случилось, и откуда эти раны?

— Прежде чем я начну, не могли бы вы сказать, что с моей женой? Если это в ее убийстве меня обвиняют…

Я умолк.

Адвокат наградил меня сочувственной улыбкой, отчего я чуть не расплакался. Неужели кто-то наконец мне поверил?

— Думаю, насчет этого можете быть спокойны, — ответил он.

У меня будто камень с души упал.

— Вас подозревают не в убийстве жены. Жертву зовут — точнее, звали — Ванессой Блейк.