Макс Коллинз - Захоронение

Дилан оказался там – мужчина, разменявший пятый десяток, с квадратными плечами и квадратной челюстью. Его черные волосы были зачесаны назад, холодные темные глаза сканировали территорию. Острый прямой нос придавал агенту сходство с ястребом.

Два офицера в форме и два местных детектива крутились возле Дилана, на их лицах было написано такое жуткое разочарование, что оно могло означать только одно – они не только не в состоянии найти то, что ищут, но даже не имеют понятия о том, что именно им следует искать.

Бусс приблизился к группе, и Дилан вздернул подбородок, приветствуя его.

– Что тут произошло? – спросил Бусс.

Дилан пожал плечами.

– Они прошли через главные ворота, захватили охрану… а дальше твои догадки будут ничем не хуже моих. Скорей всего, плохие парни захватили одного из наших ребят в заложники, чтобы добраться до Мюсетти. Но даже этого мы не можем сказать наверняка.

– Господи Иисусе, – пробормотал Бусс.

– Что мы знаем наверняка, так это то, что Мюсетти и наших парней здесь нет… и не видно никаких следов – борьбы. Никто из соседей ничего не видел и не слышал. Даже маслина пропала. Детективы проводят сейчас опрос соседей, живущих у озера. Возможно, нападавших ожидала яхта.

– При дневном свете, жарким летним днем, когда на пляже полно народу? – уточнил Бусс. – Сомнительно.

– Согласен, – сказал Дилан. – Но нужно же с чего-то начинать. Я хочу, чтобы ты взялся за это дело, Силли.

– Считай, договорились. Но что будет с делом Гианелли?

Лицо Дилана превратилось в каменную маску.

– Без Мюсетти дела Гианелли не существует.

– И тут без возражений.

– Хорошо. Сделай это, Бусс, найди Мюсетти. Найди четверых наших ребят.

– Да, сэр.

Дилан махнул рукой.

– Вулфолк будет работать с тобой. Найди Мюсетти и спаси нашу общую задницу.

Бусс узнавал приказ, когда слышал его. Он повернулся, но прежде чем он успел сделать шаг, голос Дилана остановил его.

– То немногое, что нам удалось выяснить, ляжет на твой стол до конца дня. С этого момента начинай рыть землю… Следует выяснить, видел ли кто-нибудь на этой улице что-то подозрительное.

– Есть, сэр.

В полночь Бусс все еще сидел за своим столом, хотя все остальные давно разошлись по домам. Звонок с проходной заставил его пулей выскочить в вестибюль, где его дожидались четыре агента…

Те самые четыре агента, которые нянчились с Мюсетти. Один из них все еще был одет в униформу охранника коттеджей.

Именно этот агент и рассказал, что, когда он вышел к машине, из-за дерева выскочил человек с автоматическим пистолетом и взял его в заложники. Затем события развивались по тому сценарию, что и предполагал Дилан: нападавшие прошли к дому и использовали заложника, чтобы попасть внутрь и сцапать Мюсетти.

– Они завязали нам глаза, – рассказывал Буссу агент, – запястья и лодыжки сковали наручниками, посадили нас во что-то вроде грузовичка и возили по кругу, пока мы совсем не перестали соображать, в каком направлении движется машина. Никто из нас не сможет сказать, где нас носило и куда мы направлялись.

Бусс провел агентов наверх, в участок, и задал еще кучу вопросов, но мало что узнал.

Никто из агентов не мог сказать, где они были, а Мюсетти с самого начала отделили от них и увезли на другом автомобиле… И все агенты были абсолютно уверены, что их подопечного уже нет в живых.

Возразить в данном случае было нечего.

Несмотря на всю безнадежность дела, на протяжении следующих сорока двух дней Силли Бусс искал Мюсетти с таким усердием, словно это был не старый боевик, а, по меньшей мере, чаша Святого Грааля.

Агент ФБР работал по шестьдесят, а то и по восемьдесят часов в неделю, прерываясь только для того, чтобы поесть и поспать.

Он допросил любовницу Мюсетти, его бывшую супругу, Гианелли, каждого мужчину, женщину, ребенка, которые имели хоть какое-то отношение к семейству Гианелли… и ничего не выяснил.

Те скудные улики, что были собраны по делу нападения на убежище Мюсетти, проверялись и перепроверялись несколько раз, но каждый след заканчивался тупиком.

Прошло шесть недель, а все, что Бусс мог предоставить в результате расследования, – это стопка материалов, не имевших никакой практической ценности, мешки под глазами и ощущение того, что Стюарт Мюсетти исчез без следа и надолго… То же самое ощущение возникало и по отношению к делу, возбужденному в суде против Раймонда и Винсента Гианелли.

Жаркое лето сменилось теплой осенью.