Таня Карвер - Жажда

Микки промолчал.

— Она предупреждала меня, что вы будете это делать. Что вы попытаетесь заставить меня заговорить, если я попаду к вам. Она знала это, конечно, знала. Какого черта, она же психолог!

— Причем далеко не самый лучший, — сказала Марина в ухо Микки.

Микки нахмурился. Ему сейчас только подобных реплик не хватало. Марина тут же извинилась.

Тернер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Как бы там ни было, что сделано — то сделано.

— Что сделано, Марк?

— Вот это. Все. То, что мы для себя наметили. Все завершено. Нет, правда, совершенно неважно, что будет со мной, потому что все уже позади. Все кончено. Мы сделали это.

— Сделали — что?

— Доказали свою точку зрения.

— Это которую?

И снова эта кривая улыбка.

— Что мы выше вас.

— Выше кого?

— Выше всех вас. — Тернер поднял руки, закинул их за голову и расслабился. — И это все, что я могу вам сказать.

Микки внимательно смотрел на него.

Он проиграл.

Фил сокрушенно вздохнул. Он не испытывал никакой радости оттого, что догадался обо всем.

— Как это случилось?

Паула снова тяжело вздохнула.

— Это все… Адель. Адель и я. Мы просто не могли этого больше выносить. Он… бил меня. И стал как-то иначе посматривать на Адель, так что мне это совсем не нравилось. Я не могла этого допустить. И не допустила.

Она замолчала и снова взяла свой пустой стакан. Со вздохом посмотрела на него. И продолжила:

— Поэтому в один прекрасный день… я ударила его. Лопатой. Из нашего сада. И он упал. Вот и все.

— И где он сейчас?

— Мы… — Она запнулась и поправилась. — Я закопала его. У нас на заднем дворе.

— И вы не боялись, что вас могут поймать?

— Я сделала это ночью.

— Я имел в виду убийство. Вы не переживали, что кто-то может узнать об этом?

Она на мгновение задумалась.

— Я задавала себе этот вопрос много раз. Снова и снова. Долгие годы после того случая. Мой ответ: нет. Потому что тогда я поступила правильно. Он был чудовищем. И я убила не человека. Я убила монстра.

Фил смотрел на сидевшую напротив печальную, сломленную женщину. Он не знал, через что ей пришлось пройти, мог только догадываться. Но одно он знал твердо. Бывают моменты, когда просто следовать букве закона недостаточно, и при этом неважно, являешься ты офицером полиции или нет.

— Я говорю вам все прямо, стараюсь придерживаться истины. Люди расспрашивали меня. Но не очень настойчиво. Они знали, каким он был. И большинство соседей просто порадовались за меня, когда его не стало.

— Вы все это сделали сами?

— Да, — поспешно ответила она.

Даже слишком поспешно, подумал Фил.

— Нет, все было не так. Вам помогала Адель, верно? И теперь вы хотите защитить ее.

В первый раз за все время, которое он находился здесь, Паула посмотрела ему прямо в глаза. Потом опустила глаза. И уже глядя в пол кивнула.

— Ладно, — сказал он. — То, что вы хотите защитить ее, можно понять. Вы ведь сделали это ради нее. И не хотели, чтобы она от этого пострадала.

Она снова кивнула.

— А Уейн? Как он отнесся к этому?

— Он ничего не знал. Я сказала ему, что отец уехал. Сбежал. Бросил нас. Я думала, что этого ему будет достаточно, понимаете? Что на этом все закончится. И все будет хорошо. Я получу обратно своего сына, и мы все будем счастливы. Счастливое семейство. — Она вздохнула. — Я ошиблась.

— Что же произошло?

— Он… он обвинил меня. В том, что случилось. В том, что отец сбежал. Сказал, что я шлюха. Старая корова. Что это моя вина, что он ушел. Это я выжила его отсюда. Это моя вина.

Она проглотила подкативший к горлу ком.

— А что было потом?

— Он ушел в армию. Хотел уехать. Повторял то, что всегда говорил его отец. Что армия сделает из него мужчину. Что ж, армия действительно делает из людей мужчин, но только определенного типа.

— И как его зовут теперь?

— Он изменил имя. Он Иан… так звали его отца.

— Бучан?

— Я вернула свою девичью фамилию. Адель тоже взяла ее. — Еще один очередной вздох. — А Иан нет.

— Вы поддерживали с ним какую-то связь?

— Не так, чтобы… Нет, на самом деле, нет. А потом со мной связались военные. Они сказали, что он обгорел во время пожара. Сильно обгорел. И я поехала к нему. Вы бы тоже так сделали, разве нет? Я хочу сказать, он же мне все-таки сын. Они отправили его назад, в наш гарнизон. И я пошла туда. — Снова вздох. — Господи. С ним случилось такое…

— Что именно с ним случилось?

— Он там… изнасиловал женщину. Переводчицу. Афганку. Она была местной, гражданской, работала вместе с военными. А он… он не давал ей проходу. Преследовал ее. Они всего этого мне прямо не сказали, но имели в виду именно это. А эта женщина… они сказали, что ее звали Рани… она продолжала отвергать его. Как бы там ни было, но однажды вечером он пошел за ней, дождался, пока она осталась одна, и… — Она опять вздохнула. — Я уже говорила. Сын своего отца.