Алафер Берк - Поцелуй ангела

— Я понял, — отозвался Роган. — Не назвал бы это словом «ничего». В организме убитой обнаружен метамфетамин. А раз это не подружки ей подсунули, значит, она получила его от кого-то другого.

— Проблема в том, что Родригес вчера не работал.

— Вот черт.

— Мы на него выйдем, но…

— Ага, знаю. Кто-нибудь еще?

— Уборщик. Леон Симански.

— Польский уборщик? Шутка напрашивается.

— Не думаю, что это смешно. — Элли предостерегающе подняла палец. — Уборщик Леон привлекался за сексуальные домогательства. Но было это двадцать лет назад.

— Факты раздобыть можешь?

— Только что по факсу прислали. Он признал, что у него был секс с несовершеннолетней девушкой, которая жила в том же доме. Девушка неоднократно бывала в квартире Симански: разговаривала с его женой, помогала с ребенком и все такое. Папаша порылся у девушки в комнате и раскопал бумаги из клиники, где говорилось об аборте, выволок ее из квартиры Симански и отметелил в коридоре. Все вскрылось, а когда приехала полиция, Симански признался, что девушка забеременела от него. Она уверяла, что все было по обоюдному согласию, но в шестнадцать лет, сам понимаешь, это роли не играет.

— Двадцать лет назад?

— Да. Тогда Симански было двадцать шесть. Его осудили на год условно. С тех пор никаких проблем.

— Год условно? Без отсидки? — переспросил Роган.

— Странно, да?

— Мне казалось, даже двадцать лет назад секс с малолеткой карался серьезнее, чем магазинная кража.

— Верно. Поэтому, я думаю, здесь нам нечего ловить. Чутье мне подсказывает, что прокурор, который взялся тогда за это дело, наверняка не видел в Симански насильника. — Любые сексуальные контакты с лицами, не достигшими так называемого полового совершеннолетия, противозаконны. Однако правоохранительные органы часто проявляли рассудительность и по-разному относились к людям, втянутым в весенне-летний эксперимент не по годам развитых малолеток, и настоящим совратителям. — Двадцать лет законопослушания говорят о том, что он был прав.

— Я позвоню Марии Флокорски, попрошу сличить отпечаток с пуговицы и отпечатки Родригеса и Симански. Может, кто-то из них не попал в базу НИКЦ.

— Не повредит, — одобрила она.

Правда, и поможет вряд ли. Флокорски наверняка уже провела отпечаток через базу НИКЦ, в которой должны содержаться сведения и о том, и о другом.

— Что ж, на этой радостной ноте я скажу, что нам пора передохнуть, — заключил Роган. — Продолжим завтра. Начнем с самой крупной суммы по карте и будем проверять все, пока не найдем нужный ВИП-зал. Хорошо бы к тому времени получить от художника портрет того парня. Это нам поможет.

Элли не умела откладывать дело, не нащупав хоть какую-то версию. Она поступала так даже с прежней мелочевкой. Но свежий глаз и отдохнувший мозг могли принести больше пользы. Пусть ей ужасно не хотелось уходить, она чувствовала, что сегодня это дело не раскрыть. И предложение начать заново на следующий день ей понравилось.

Он был разочарован, увидев женщину по имени Гейл в этой обычно малолюдной закусочной. Она была ассистенткой, одной из тех толстух, которые, казалось, целыми днями бродят по зданию. Ему было неприятно смотреть на нее. Крашеные волосы — такие черные, что отливали в синеву; слишком много румян, слишком много помады и слишком цветастый наряд для ее бесформенной фигуры.

Но он решил быть учтивым даже с самыми неприятными сотрудниками.

— Привет, Гейл.

Оторвавшись на миг от глянцевого журнала, Гейл взглянула на него, буркнула приветствие и вытащила из обертки вторую палочку «Твикса». Мысль о том, что женщины, подобные Гейл, тратят обеденный перерыв на изучение советов о моде и косметике, вызвала у него жалость и презрение. Вот вам совет по самосовершенствованию: пешие прогулки и никаких шоколадок.

Мужчина скормил доллар одному из двух стоящих бок о бок торговых автоматов. Ему потребовалось три попытки, прежде чем машина приняла его платеж. Он нажал кнопки «Б» и «3» и стал смотреть, как черная металлическая спираль во втором ряду выталкивает пакетик «Эм-энд-эмс» с арахисом. Он забрал пакетик и двадцать пять центов сдачи.

По телевизору, висящему на стене возле торговых автоматов, передавали «Шоу Опры Уинфри». Мужчина смотрел, как Опра продефилировала по съемочной площадке своего ток-шоу в красной водолазке и черных брюках и поочередно указала на гостей, сидевших в удобных креслах, то и дело прикасаясь к макушке раскрытыми ладонями. Он мог представить ее голос, призывавший аудиторию поддержать самых искренних выступающих.