Михаил Зайцев - Порча на смерть

Игнат набрал в легкие побольше воздуха и продолжил «гнать пургу», гомонить, создавать звуковой фон:

— Жиртрест, ты чего в камуфляже? Зима на дворе, где ты в маскировочной летней форме собрался прятаться? В ботанической оранжерее? От правосудия не спрячешься!..

Эх, как было бы славно, начни охранник спорить с Игнатом, ругаться, шуметь! Было бы совсем замечательно, кликни пузатый истукан хотя бы кунфуиста-телохранителя, а еще лучше самого Черного Мага. Но он будто воды в рот набрал. В заплывших жиром мозгах заноза — три дня прошло с момента встречи девушки-убийцы и этого наглеца, который отмутузил ногами его, охранника Великого Афериста Велиара. Наглому Сергачу полагается умирать или уже умереть от неизлечимой болезни, а он возмущаться по поводу подбитого уха. Как такое возможно?.. Ох как неудачно, что толстый мужлан в камуфляже загораживает дверь, за которой...

Дверь за широкими камуфляжными плечами отворилась.

— Чего за базары, кому неймется?.. — В переднюю выглянул чернявый молодой человек, обученный драться по-обезьяньи.

— ДАЙ-Й-Й!.. — домохозяйки с такими же, как у Веры, скучными лицами визжат столь же истошно, выясняя отношения с подгулявшими мужьями. Однако редкая хозяйка сумеет так же ловко достать горячий пирожок из духовки, как Вера пистолет из брезентовой авоськи.

Вера визжит сбоку слева. Порученный опеке Сергача интеллигент вздрагивает впереди справа. Сзади дверные створки бьются о стенки. Сергач прыгает, освобождая путь группе захвата. Словно футбольный вратарь на мяч, Сергач бросается на гражданина в шляпе.

Вера стреляет. Резиновая пуля не менее опасна, чем любая другая, если стрельба ведется практически в упор. Черноволосая голова торчит за пятнистым плечом трудной мишенью, убивать команды не было — первый бесшумный выстрел взъерошил черные волосы, пуля задела по касательной череп бойца кунг-фу. Вторая пуля, ненамного обогнав группу захвата, попадает в зеленое пятнышко на коленке охранника, похожее на маленькое яблочко.

Профессиональные захватчики вихрем проносятся мимо Игната, оседлавшего рефлексующего интеллигента. Кроссовки мнут колесом прокатившуюся по полу фетровую шляпу. Мелькают лампасы на фирменных спортивных костюмах. Пацаны прикинуты, как рэкетиры времен угара перестройки.

Удар мыском кроссовки в лоб споткнувшемуся о пулю охраннику, высокий прыжок через падающую тушу. Другой захватчик попадает по толстому животу, а следующий по широкой груди. Последние двое застревают на секунду в дверном проеме — придурок охранник, вместо того чтоб лежать пластом, пытается сесть, получает коленкой по зубам и успокаивается наконец. Ноги охранника лежат в приемной, голова, грудь и раскинутые руки — в просторном кабинете Черного Мага, откуда эхом доносятся вскрики и стук, всхлипы и топот.

Вера закрывает двери на лестничную площадку. Пищит прижатый Игнатом к полу козлобородый гражданин:

— Отпусти-и-ите ме-е-е-ня!..

— Заткни его, — командует Вера скороговоркой. — Сможешь?

— Легко. — Сергач бьет интеллигентного гражданина локтем под дых. — Будешь знать, образованный, каково это — шляться на поклон к сатанистам.

Игнат соскочил с затихшего вследствие кислородного голодания подопечного.

— Ты куда, Сергач?

— Я, Вера Михайловна, желаю полюбоваться картиной пленения старинного дружка Велиара.

— Ты будешь мешать, стой!

— Я тихонечко, я только одним глазком посмотрю. — Сергач примерился, как бы половчее преодолеть полуживое препятствие на пороге кабинета. — Самое смешное, милая Вера, дундук охранник ни капельки не удивился, когда я вас представил в качестве адвокатессы. На мой взгляд, вы даже сейчас, при оружии, выглядите типичной домохозяйкой.

Сергач перепрыгнул бугор камуфляжного пуза, очутился в просторном, печально памятном помещении и увидел приблизительно то, что и ожидал увидеть.

Ковровая дорожка, что вела к столу начальника над заблудшими душами, сбилась, сморщилась, превратилась в небрежный зигзаг. Остальные декорации прежние — тяжелые, мрачные шторы закрывают окна, под потолком лампы стерильного, будто в хирургическом кабинете, дневного света, в «красном углу» иконописный лик висельника Иуды.

Двое спортивных пацанов надевают наручники смуглому бойцу-обезьяне. Чернявый парень сгорбился на коленях, уткнулся лбом в паркет, руки вывернуты за спину, высоко подняты. Он не сопротивляется.

Еще один особенно дюжий пацан уложил грудью на столешницу Велиара. И у Велиара руки за спиной, браслеты наручников защелкиваются на запястьях.