Марк Олшейкер - Охотники за умами. ФБР против серийных убийц

Не производя ареста, ФБР пригласило Уильямса в контору, где он всеми силами демонстрировал, что готов к сотрудничеству. Прочитав протоколы, я понял, что допрос был спланирован и проведен неудачно. Он показался мне слишком прямолинейным и напористым. Я понимал, что таким образом его не взять. После беседы Уильямс бродил вокруг здания, словно намеревался еще что-то сказать, но я был уверен, что признания от него не добиться. Он согласился на испытание на детекторе лжи, но результаты оказались неубедительными. Когда же полиция и ФБР получили ордер на обыск, в доме, где он жил со своими родителями — школьными учителями на пенсии, была обнаружена книга, рассказывающая, как обмануть полиграф.

Ордер на обыск был выдан 3 июня. Несмотря на то, что Уильямс тщательно мыл и чистил машину, полиция обнаружила в ней волосы и волокна двенадцати жертв — тех самых, которые, согласно моему прогнозу, были убиты одним человеком. Теперь улик было достаточно. Нашлись не только волокна, которые связали тела жертв с комнатой, домом и машиной Уильямса. Ларри Петерсон из криминалистической лаборатории штата Джорджия вычленил волокна одежды, которую дети надевали до своего исчезновения, и таким образом выявил их связь с Уильямсом еще до убийств.

21 июня по обвинению в убийстве Натаниэля Кейтера Уэйн Б. Уильямс был арестован. Расследование обстоятельств других смертей продолжалось. Когда объявили об аресте, мы с Бобом Ресслером выступали перед Ассоциацией исправительных учреждений южных штатов в Ньюпорт-Ньюсе, штат Виргиния. Я только что вернулся из Англии и рассказывал о Йоркширском Потрошителе и своей работе с серийными убийцами. Еще в марте журнал «Пипл» опубликовал статью о Ресслере и обо мне. В ней говорилось, что мы идем по следу убийцы из Атланты. Тогда руководство уполномочило нас сотрудничать с редакцией, и я раскрыл им некоторые элементы нашего психологического портрета, особенно подчеркнув, что «неизвестный субъект» был черным. Статья приковала внимание читателей. И теперь, выступая перед пятисотенной аудиторией, я, естественно, услышал вопрос об аресте Уильямса. Я рассказал предысторию дела и нашего в нем участия. И отметил, что арестованный подходит под описание портрета. А потом осторожно добавил: если окажется, что убийца именно он, можно считать, что арестованный действительно похож на человека, способного убить многих.

Я не знал, что задавал вопрос журналист. Но если бы даже и знал, отвечал точно так же. На следующий день меня цитировала «Ньюпорт-Ньюс-Хэмптон дейли пресс». «Арестованный действительно похож на человека, способного убить многих», — писала газета, опуская все мои предыдущие важные слова. История попала на ленту информационных агентств, и на следующий день меня цитировали по всей стране: в главных выпусках новостей, в крупнейших газетах, в том числе в «Атланта конститьюшн», которая вышла с крупным заголовком на первой полосе: «Сотрудник ФБР утверждает: Уильямс мог убить многих».

Мне беспрестанно звонили. В холле гостиницы и в коридоре на моем этаже дежурили телеоператоры, и, чтобы выбраться из здания, нам с Бобом Ресслером приходилось пользоваться пожарной лестницей. В штаб-квартире творилось черт знает что, и все посыпалось на мою бедную голову: ведь случилось непоправимое — один из привлеченных к раскрытию дела агентов ФБР до суда открыто заявил, что Уэйн Уильямс виновен. По дороге в Квонтико я по мобильному телефону постарался объяснить шефу подразделения Ларри Монро, как в действительности обстояли дела. И они с помощником директора Джимом Мак-Кензи изо всех сил старались вытащить меня из дерьма, наладив постоянную связь с Отделом по персональной ответственности.

Я сидел наверху в библиотеке, где в тиши и спокойствии привык работать над психологическими портретами. В библиотечном помещении было еще одно преимущество — вид из окна, не то что в наших подвальных кабинетах. Ко мне поднялись Монро и Мак-Кензи. Оба изо всех сил поддерживали меня — ведь я был единственным на полной ставке специалистом по психологическому прогнозированию. Я чувствовал себя абсолютно выжатым: Атланта потребовала много сил. А теперь, благодаря выхваченному газетой из контекста слову, надо мной повисал выговор.

Мы подсчитали наши победы в только что завершенном деле: психологический портрет «неизвестного субъекта» и прогноз его дальнейших действий был абсолютно верен. На нас взирали все — от Белого дома и ниже. Я рисковал собственной шеей, и, если бы, ошибившись, позволил ее скрутить, погибла бы вся программа психологического прогнозирования. Нас всегда учили, что на нашей работе многим рискуешь, но многое получаешь.