Марк Олшейкер - Охотники за умами. ФБР против серийных убийц

Намеки в письмах позволяли судить, что Бомбист является обиженным бывшим или настоящим работником «Консолидейтед Эдисон» — городской электрической компании. Руководствуясь портретом, полиция проштудировала списки ее сотрудников и выявила некоего Джорджа Мететски, который работал в «Кон-Эд» в 40-х годах, до того, как начались взрывы. Когда полиция прибыла в город Уотербери в штате Коннектикут, чтобы произвести арест грузного человека среднего возраста, родившегося за рубежом, римско-католического вероисповедания, обнаружилось, что единственным расхождением с портретом было то, что он жил не с братом или сестрой, а с двумя незамужними сестрами. Полицейские попросили его одеться, чтобы препроводить на станцию, и через несколько минут он появился из спальни в двубортном, застегнутом на все пуговицы костюме. Объясняя, как ему удалось достигнуть безукоризненно точных результатов, доктор Брассел подчеркивал, что обычно психиатр сначала исследует больного, а затем старается с достаточной достоверностью предсказать, как тот будет реагировать на какую-то определенную ситуацию. Конструируя портрет преступника, Брассел обратил этот процесс вспять и по свидетельствам поступков представил личность.

Теперь, через сорок лет, бросая ретроспективный взгляд на дело Сумасшедшего Бомбиста, нам кажется, что раскрыть его не составляло труда. Но в то время работа доктора Брассела явилась настоящей вехой на пути становления бихевиористического направления в расследовании преступлений, а сам психиатр, позднее сотрудничавший с управлением бостонской полиции по делу Бостонского Душителя, стал настоящим пионером в области психологической криминалистики.

Несмотря на то что по большей части нам доводилось слышать рассуждения о дедукции — от литературных героев Дюпена и Холмса до реального Брассела и многих из нас, — мы чаще имеем дело с индукцией, то есть по деталям преступления составляем обобщающую картину. Когда в 1977 году я приехал в Квонтико, инструкторы Научной психологической службы — такие, как один из ее пионеров Говард Тетен, — пытались применить идеи Брассела к реальным случаям, которые принесли в аудитории Национальной академии профессиональные полицейские. Но в то время все это выглядело анекдотичным и не подкреплялось реальными исследованиями. Так обстояли дела, когда я появился в ФБР.

Я уже говорил, насколько нам важно поставить себя на место неизвестного преступника и вжиться в образ его мыслей. Но исследования и опыт подсказали, что не менее важно — как бы ни было мучительно и больно — представить себя пострадавшим. Только твердо уяснив, каким образом реагировала на нападение жертва, можно представить себе поведение и реакцию агрессора. Чтобы изловить преступника, нужно взглянуть на преступление.

В начале 80-х годов из полицейского управления маленького городка сельской Джорджии ко мне попал волнующий случай. Симпатичная четырнадцатилетняя девочка, тамбурмажор школьного оркестра, была похищена с остановки школьного автобуса всего в сотне ярдов от собственного дома. Через несколько дней ее полураздетое тело было обнаружено в десяти милях на лесной «тропинке любовников». Девочка оказалась изнасилованной, а причиной смерти явился сильный удар тупым предметом по голове. Рядом лежал измазанный в запекшейся крови камень. Прежде чем приступить к анализу, мне необходимо было собрать как можно больше сведений о жертве. Я выяснил, что хотя девочка была смышленой и привлекательной, но выглядела как раз на свои четырнадцать лет, а не на двадцать один год, как это иногда бывает с подростками. Все, кто ее знал, утверждали, что она не слыла кокеткой и не отличалась неразборчивостью в отношениях, не пила, не употребляла наркотики, с окружающими поддерживала теплые дружественные отношения. Вскрытие показало, что в момент нападения она сохраняла девственность.

Все эти сведения были для меня жизненно важными, потому что давали представление, как могла повести себя жертва во время похищения и после него и как в определенной ситуации реагировал на ее поведение преступник. Из них я заключил, что убийство явилось не спланированным, а спонтанным действием, вызванным извращенными, болезненными фантазиями; что девочка не зазывала насильника с распростертыми объятиями. Это подвело меня ближе к личности преступника. Мой портрет заставил полицию заняться неким субъектом, подозреваемым в совершении год назад изнасилования в соседнем большом городе. Понимание личности подозреваемого, который, как я и думал, уже проходил испытание на детекторе лжи, помогло мне разработать для полиции стратегию допросов. Об этом интереснейшем случае я расскажу подробно позднее, а пока достаточно заметить, что в итоге преступник признался в совершении обоих изнасилований и убийств, был осужден и, когда я об этом писал, уже покоился на кладбище в Джорджии.