Дэвид Моррелл - Человек без лица

— Одну минуту, пожалуйста.

Она зашла в соседний кабинет и закрыла за собой дверь. Бьюкенен и Холли обменялись взглядами. Из-за двери доносился шум шагов проходящих по коридору людей, а из многочисленных служебных помещений вокруг — неумолчное бормотание голосов.

Вернулась секретарша.

— Сеньор Дельгадо находится у себя дома в Куэрнаваке, это в часе езды отсюда. Я объясню вам, как туда ехать. Он приглашает вас на ленч.

— Можно задать тебе вопрос?

Холли ждала ответа, но Бьюкенен молчал, глядя прямо перед собой, ведя взятую напрокат машину по скоростному шоссе Инсурхентес в направлении на юг.

— Правильно, на что еще я могу рассчитывать? — вздохнула Холли. — Ты стал неразговорчив с тех пор, как… Ладно, замнем этот вопрос. Я просто хотела спросить, как ты это делаешь?

И опять Бьюкенен не отозвался.

— Например, в офисе у Дельгадо, — продолжала Холли. — Ведь секретарша с легкостью могла бы от нас отделаться. Каким-то образом ты заставил ее позвонить Дельгадо. Я все пытаюсь сообразить, как это у тебя получается. Ничего особенного ты вроде бы не говорил. Это как…

— Я забираюсь в мозги другого человека.

Холли нахмурилась.

— Этому тебя обучили в ЦРУ?

Голос Бьюкенена зазвучал жестко.

— Опять из тебя лезет репортер.

— А ты все бдишь. Может, хватит? Сколько раз я должна это повторять? Я — на твоей стороне. Я не собираюсь вредить тебе. Я…

— Скажем так: я тренировался в этом направлении. — Бьюкенен крепче сжал руль и продолжал не отрываясь следить за оживленной дорогой. — Быть глубоко законспирированным агентом не значит просто иметь фальшивые документы и правдоподобную легенду. Для того чтобы перевоплотиться и другого человека, я должен уметь внушить всем окружающим абсолютную убежденность в том, что я именно тот, за кого себя выдаю. А это значит, что я сам должен абсолютно в это верить. Когда я разговаривал с секретаршей, я был Тедом Райли, и что-то от меня передалось ей. Вошло в ее сознание. Расположило ко мне. Помнишь, мы говорили о выуживании информации? Дело не только в том, чтобы умно задавать вопросы. Нужно еще суметь повлиять на человека определенным к нему отношением, эмоционально привлечь его на свою сторону.

— Это похоже на гипноз.

— Ну, а с тобой я совершил ошибку. — Голос Бьюкенена изменился, в нем теперь звучала горечь.

Холли замерла.

— Я перестал концентрироваться на управлении тобой, — сказал Бьюкенен.

— Я все же не понимаю.

— Перестал лицедействовать. Какое-то время, находясь рядом с тобой, я переживал нечто совершенно необычное. Я отказался от чужой личины. Не отдавая себе в этом отчета, я стал человеком, о котором давно забыл. Самим собой. Я вел себя с тобой как… я.

— Может, именно этим ты и привлек меня.

Бьюкенен презрительно фыркнул.

— Я успел перебывать множеством людей, которые были лучше меня. Фактически я — единственная личность, к которой я не испытываю симпатии.

— Так что теперь ты избегаешь себя самого, существуя как… кем ты, говоришь, был однажды? Питером Лэнгом?.. Как Лэнг, который ищет Хуану?

— Нет, — покачал головой Бьюкенен. — С тех пор как я встретил тебя, Питер Лэнг все больше и больше отступал на задний план. Хуана для меня — это особый человек, потому что… в Ки-Уэсте я сказал тебе, что ничего не могу загадывать на будущее, пока не проясню прошлое. — Он наконец взглянул на нее. — Я не дурак. Знаю, что нельзя вернуться назад на шесть лет и Бог знает сколько вымышленных жизней, чтобы снова начать с того места, где мы с ней остановились. Это все равно как… Очень долгое время я притворялся, лицедействовал, переключался с одной роли на другую и встречал людей, которых не мог себе позволить полюбить, потому что играл эти роли. Очень многим из этих людей нужна

была моя помощь, а я не мог вернуться, чтобы помочь им. Многие из них погибли, а я не мог вернуться, чтобы отдать им последний долг. Моя жизнь, похоже, состоит из каких-то фрагментов. Я должен соединить их. Я хочу стать…

Холли молча слушала.

— …человеческим существом. Вот почему я зол на тебя. Потому что я раскрылся, а ты предала меня.

— Нет, — отозвалась Холли и коснулась его правой руки, лежавшей на баранке. — Теперь уже нет. Клянусь Богом — я не представляю для тебя угрозы.

После шума и удушливой атмосферы Мехико покой и чистый воздух Куэрнаваки были особенно приятны. Небо было чистое, солнце ярко светило, и под его лучами вся долина нарядно сверкала. Бьюкенен, следуя полученным указаниям, нашел нужную улицу и оказался перед высокой каменной стеной с большими железными воротами, позволявшими разглядеть сад, тенистые деревья и большой дом в испанском стиле. Красная черепичная крыша блестела на солнце.