Вячеслав Миронов - Капище

— Да, было время оккупации, — мужик важно кивнул головой. — Хвала Аллаху — кончилась! — он воздел руки вверх, потом отер лицо, бороду. — Присаживайтесь, — он указал на один из диванчиков, сам уселся в кресло: — Чаю! — негромко приказал он охраннику.

— Итак, начнем! — Рабинович достал диктофон. — Как правильно вас звать?

— Это статья выйдет в России или за границей? — хозяин дома занервничал и заерзал в кресле.

Боишься, гад! Так тебе и надо!

— За границей, в зарубежной прессе, — успокоил его Коэн.

— Это хорошо! — важно кивнул головой и заметно успокоился интервьюируемый.

— Так как вас зовут? — Коэн настаивал.

— Асламбек Исмаилов! — представился дух, при этом распрямился в кресле, подобрал живот, развернул грудь.

— Будьте любезны, расскажите, как вы страдали под оккупацией федеральных войск.

И тут Асламбек поведал нам удивительную историю. Когда русские проходили через его село, то они украли у него две коровы, пятнадцать баранов, двух дочерей и сына. При этом детей он назвал в последнюю очередь. Чтобы вызволить из плена домашний скот и детей, Исмаилов отправился вслед за русскими на чеченскую территорию. И потом пошел откровенный бред, который часто печатают в бульварной прессе толка. О том, как он, толстозадый толстопуз, пробирался по буеракам вслед наступающей колонне, потом ночью зарезал десять солдат, угнал грузовик КАМАЗ, туда погрузил свой скот, детей и ночью приехал в свою деревню. Грузовик оформил на свое имя и перевозил различные грузы. Так и зарабатывал себе на хлеб, так и построил этот дом. Асламбек обвел все вокруг руками.

Я с трудом сдерживал смех, делал серьезное лицо и, приседая вокруг этого враля и Рабиновича-Коэна, сделал несколько снимков.

Андрей с умным видом что-то помечал в блокноте. Принесли чай, халву, печенье, яблоки.

— А можно спросить у ваших детей, что они чувствовали, как это все было? — невинно поинтересовался я, отхлебывая чай из пиалы.

— Нет! — Исмаилов был непреклонен.

— А почему?

— Э-э-э-э-! — пауза. — Их нет дома, они к родственникам в город уехали. А вы что, мне не верите? — подозрительный взгляд исподлобья в нашу сторону.

— Что вы, верим, верим! Читателям было бы интересно увидеть фотографии бедняжек и прочитать их воспоминания, может, это способствовало бы увеличению гуманитарной помощи в Чечню, и, естественно, в вашу деревню.

— Вах! — он сокрушенно покачал головой. — Нет детей, уехали.

— Ну да ладно, спасибо за правдивую и страшную историю. Мы вам должны за интервью, скажите сколько. Правда, у нас газета не поддерживается государством, но мы готовы заплатить разумные деньги, — я начал прощаться с Исмаиловым.

— Что вы, что вы, какие деньги. Главное, чтобы правда дошла до читателей. Вы сможете прислать экземпляр газеты?

— Конечно. Мы сейчас обойдем еще несколько человек, в гостинице посоветовали заглянуть именно к ним, — я протянул листок с адресами. — Полагаю, что целый номер посвятим вашей деревне, с фотографиями, комментариями.

— Это хорошие люди, сходите к ним. А я позвоню им, скажу, чтобы говорили все как есть. И денег мне не надо! — он был торжественен. — Если статья будет хорошая, то я сам, клянусь, вышлю деньги на поддержку вашей хорошей газеты. Проводи гостей! Всегда буду рад вас видеть, заходите!

Он стал с нами прощаться. Еще пять минут, и целоваться полез бы.

— Ну, как тебе? — спросил я у Андрея, закуривая сигарету.

— Бред полнейший, а как воняет у него дома! Они что, вообще никогда не проветривают помещений?

— Давай вернемся — спросим.

— Пошли по следующему адресу. Далеко еще до твоего «друга»? Если его нет в списке, не очень подозрительно будет, если мы зайдем к нему без приглашения?

— Скажем, что перепутали дом, он такой же бандит, как и этот Исмаилов, только рангом пониже. Пошли, время — деньги.

Мы зашли еще в два адреса. Дома там были поплоше, победнее, чем первый, но по сравнению со всей деревней, большие хоромины. Ни один из интервьюированных не сообщил ни одного конкретного факта, что русские солдаты кому-то в этой деревне сделали плохо. Одни общие фразы, что русские здесь творили зло. И не более того. Лишь причитания, лишь невнятное бормотание. Денег от нас никто не брал, говорили, что звонил «уважаемый Асламбек», поэтому денег не берем. Нам же и лучше! Сэкономленные — заработанные деньги!

Попутно себе обеспечили алиби. Спрашивали, к кому еще можно зайти, чтобы взять интервью. Был назван и наш «Сопка» — Мустафа Эмиров.