Карин Альвтеген - Утрата

Отдать на усыновление. Отдать — значит избавиться от чего-то. Усыновление — просто слово. Такое же, как процент или демократия.

Не имеющее ценности. И смысла.

Она отдаст на усыновление то, что без спросу попало в ее тело, что заставляет расти ее живот. Когда она сидела не шевелясь или лежала в кровати, она чувствовала, как оно шевелится внутри. Бьет по натянутой коже живота, как будто хочет сказать ей, что оно там.

В дверь постучали. Часы показывали время ужина.

— Входи.

Вошла мать с подносом, поставила его на письменный стол. Сибилла мгновенно почувствовала, что мать пришла не просто так. Доставка подноса обычно не занимала много времени, но сейчас мать не уходила, с непривычным усердием раскладывая приборы.

Сибилла лежала в кровати и читала. Потом села и посмотрела на спину матери.

— Вчера ты не съела овощи. Ты должна есть их, это важно.

— Почему?

Мать застыла. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы ответить.

— Это важно для… — Она откашлялась. — …для того, чтобы себя хорошо чувствовал… ребенок.

Ах вот как. Ребенок. Из какой же глубины ей пришлось тащить это слово! Видно даже по ее спине.

Сибилла неожиданно разозлилась:

— А почему так важно, чтобы он хорошо себя чувствовал?

Мать медленно повернулась к ней:

— Ребенка завела не я. Так что, пожалуйста, изволь отвечать за свои поступки.

Сибилла молчала. Хотя могла бы сказать многое.

Мать попыталась взять себя в руки. Видимо, она пришла не из-за овощей — те просто неудачно пришлись к слову. Сибилла видела, как мать собирается с силами, чтобы приступить наконец к существу дела.

— Я хочу, чтобы ты сказала мне, кто отец.

Сибилла не ответила.

— Это тот, с машиной? Микаэль Перссон? Это он?

— Может, и он. А что, это имеет какое-нибудь значение?

Она не удержалась. И видела теперь, что мать всеми силами старается обуздать гнев, но Сибилла не собиралась ей помогать. Хватит.

— Я просто хочу, чтобы ты знала, что в Хюлтариде его больше нет. Здание принадлежало твоему отцу, и он принял решение его снести. Этот Микаэль отсюда уехал.

Сибилла не смогла сдержать улыбку. Но улыбалась она не потому что КМА снесут, а потому что впервые рискнула подумать, что ее мать попросту не в своем уме. И действительно считает себя всемогущей.

— Я только хотела, чтобы ты это знала.

Вот сейчас она, судя по всему, высказалась и собирается ее покинуть. На полпути к выходу дочь спросила:

— А ты зачем завела ребенка?

Беатрис Форсенстрём приклеилась к ковру. Развернулась. В глазах матери Сибилла вдруг увидела что-то новое. То, чего раньше не было. Чего никогда не было.

Мать ее боялась.

Собственную дочь.

— Потому что так хотела бабушка?

Мать молчала.

— Ты рада тому, что ты мать? Что у тебя есть дочь?

Они смотрели друг другу в глаза. Сибилла почувствовала, как в животе шевельнулся ребенок.

— А что бабушка думает насчет того, что я сумасшедшая? Или ты ей ничего не сказала?

У матери вдруг задрожала нижняя губа.

— Почему ты так со мной поступаешь?

Сибиллу передернуло.

— Почему я так с тобой поступаю? Да ты соображаешь, что ты несешь, на фиг?

Казалось, ее грубость вернула Беатрис Форсенстрём равновесие.

— В этом доме никто не произносит таких слов!

— Нет, это ты, может, их и не произносишь! А я — произношу! НА ФИГ! НА ФИГ! НА ФИГ!

Мать попятилась к двери. Сейчас понесется звонить в больницу. У нее же в доме псих.

— Давай беги, звони. Может, так ты наконец избавишься от меня навсегда.

Матери удалось наконец справиться с дверью.

— А я тем временем съем овощи, потому что я не хочу, чтобы моему ребенку было плохо.

Беатрис бросила на нее последний отчаянный взгляд и скрылась из виду. Услышав, что мать сбежала вниз по лестнице, Сибилла ринулась в холл верхнего этажа. Увидела, что мать быстро идет в направлении кабинета директора Форсенстрёма.

— Ты не ответила на вопрос! — крикнула она ей вслед. Ответа так и не последовало.

Сибилла вернулась к себе и подошла к подносу. Вареная морковь с горохом. Взяв тарелку обеими руками, она выбросила ее в корзину для бумаг. Потом вытащила сумку и начала паковать вещи.

Она проснулась оттого, что кто-то открывал дверь. Она не успела выбраться из своего логова, а он уже поднялся по чердачным ступенькам, несколько секунд потоптался на месте и прошел дальше вглубь.

Ее он не заметил.

Замерев, она наблюдала.

Светловолосый, вихрастый, очки в металлической оправе.