Лоренца Гинелли - Пожиратель

— Постарайся вспомнить, не случилось ничего такого, что тебе показалось странным? — настаивал отец.

«Кроме унижения и избиения одного умственно отсталого, ничего странного», — подумал Франческо. Но, конечно, вслух не произнес, помотал головой.

Они услышали сообщение в новостях в двенадцать тридцать, прочитали и перечитали газеты (несколько раз). Ни одной улики. Ничего. Как часто бывает, единственным назначением сообщения являлось возбуждение нездорового любопытства и новых форм беспокойства. Сегодня утром вынесенный на первую полосу материал газеты «Портавоче Романьи» подтвердил то, что Франческо всегда знал: эту газету нельзя принимать всерьез.

«Секретные материалы под мостом» — так называлась статья. Франческо вспомнилась первая полоса «Портавоче» какого-то дня прошлой зимой. Тогда Римини оказался на целую неделю погребенным под пеленой свинцового тумана, словно под железобетонной плитой. Статья называлась «Затуманенные».

В этот раз речь шла о секретных материалах под мостом. Франческо подумал, что достойным продолжением могло бы стать: «Все приглашаются под мост: испанская сангрия и лепешки каждому!» Но реальный подзаголовок не шел ни в какое сравнение с вымышленным: «Исчез тринадцатилетний подросток, осталась только его одежда». Осталась только его одежда…

«Хорошее название для порноприкола в стиле „Кинжал в душевой кабине“», — подумал он. Но не улыбнулся.

Журналист опубликовал чушь мирового масштаба, и ее тут же все подхватили. Ни о чем другом не говорили. Телевидение, радио, газеты всех политических течений, казалось, только и ждали новостей подобного рода, идеальных для отвлечения внимания от ежедневных кошмаров, намного более объяснимых и понятных.

Команды ныряльщиков прочесывали илистое дно Мареккьи, но единственный достигнутый результат — заключение гинеколога, что одна из трех ныряльщиц во время развлекательных подводных заплывов с трубкой подхватила чудненькую молочницу. Полицейские пустили по следу собак, после того как те обнюхали одежду Филиппо; пожарные разведали все, что можно было разведать, криминальная полиция снова тщательно обследовала все, что можно было обследовать. Но никакого логического объяснения на горизонте не вырисовывалось, поэтому «Секретные материалы под мостом» многих устраивали.

И все-таки исчезновение тринадцатилетнего Филиппо Суччи так и оставалось загадкой, что и говорить.

Франческо стал размышлять так, как размышляли взрослые. Рационально. Он подумал, что, если кто-то раздел Филиппо, если кто-то даже изнасиловал его или убил, тело должно было хоть где-нибудь да найтись. В любом состоянии. Подумал, что никто не терял бы время на складывание одежды, никто не погнул бы диск колеса на его велике, не оставив следов.

Но размышлять, как размышляют взрослые, было мучительно. Никакой спасительной соломинки.

Тогда он стал размышлять, как размышляют дети. Подумал, что единственное, что нашли от Филиппо, — моча. Спросил себя, как мог Филиппо, бесстрашный Филиппо, обмочиться?!

Эта деталь просто сводила его с ума. Наверное, случилось что-то ужасное, наверное, Филиппо увидел что-то такое, чему он не мог сопротивляться.

Абдул Мустафа, обладающий всеми характеристиками, присущими идеальному козлу отпущения, и рискующий подвергнуться всеобщему линчеванию, был в два счета оправдан после изучения дела. Услышав мальчишку, который орал как резаный, он сразу вызвал полицию. Он не подошел ближе положенного, ничего не трогал. И потом, в состоянии, в котором он находился, Абдул не смог бы отличить собственную мать от чайника, разве мог он играть в тетрис с одеждой Филиппо!

Вот почему люди чувствовали страх. Потому что монстр был воздушно-бестелесным инкогнито. Поэтому каждый наделил его собственными страхами. Кто-то вспомнил даже НЛО, кто-нибудь всегда вспоминает НЛО.

В этот раз обошлось без общего психоза. Единственного происшествия недостаточно.

— Черт, как можно было отпустить сына ночью, одного, под мосты, боже праведный?!

— Лучано, пожалуйста.

Но отец был прав, и мать это знала. Тела не нашли, а Филиппо был мертв. Во всяком случае, никто его больше не видел. Все это понимали, даже если никто не произносил вслух. Франческо вздрогнул, отодвинул тарелку с пасхальными яйцами: они вызывали у него тошноту. Кроме того, он не мог забыть Пьетро, вчерашний день, когда они в последний раз гуляли все вместе. Мать встала и пошла на кухню, отец заговорил типичным тоном человека, собирающегося взять на себя важные воспитательные функции: