Уоррен Мерфи - Призраки войны

– А! – скривился Чиун. – Армейские дела.

– О’кей, Смит! – вдруг возвысил голос Римо. – Ждите свой протокол вскрытия. Но пока вы его ждете, забронируйте билеты на самолет для меня и для Чиуна. Мы летим во Вьетнам.

– Боюсь, что нет, – невозмутимо возразил Смит.

– Если вы собираетесь мне сказать, что я должен сидеть и не рыпаться, пока какой-то там толстозадый политик ведет переговоры об их освобождении, то можете об этом сразу забыть. Дик и так уже просидел там черт знает как долго! И просидит он в этом сраном лагере еще ровно столько времени, сколько мне понадобится, чтобы его отыскать.

– В наших переговорах мы приблизились к критической точке. Президент полагает, что военнопленных перевели в Камбоджу в силу каких-то политических причин. Логика, видимо, такова, что вьетнамцы не могут сейчас открыто признать, что столько лет после окончания войны они продолжали удерживать военнопленных. Вполне возможно, что они захотят представить дело так, будто нашли наших людей в джунглях во время миротворческих операций в Камбодже. Если наши предположения верны, то это может произойти со дня на день.

– Все эти разговоры о свете-в-конце-тоннеля я слышал уже много раз. Я слышал их перед отправкой во Вьетнам. Я слышал их после того, как вернулся домой. А теперь вы снова пытаетесь накормить меня все тем же дерьмом. Завязывайте! Это дело личное. Я сам все сделаю.

– Римо, возьми себя в руки, – сказал Чиун. – Ты ведешь себя как ребенок. Вьетнам – это дело давно прошедшее. Это твое прошлое. Твое умершее прошлое. Ты не можешь туда вернуться.

– Чиун прав, – поддержал Смит Мастера Синанджу.

– А я нутром чую, что все не так, – возразил Римо. – Я вступаю в игру.

– Мы с президентом обсудили возможность вашей отправки во Вьетнам. Об этом не может быть и речи.

– Приведите хоть один серьезный довод.

– Если бы речь шла просто о военнопленных – все равно, о каких военнопленных, то это еще могло бы быть возможно. Но вы же сами сказали, что один из них – ваш друг.

– Именно поэтому я и хочу отправиться туда.

– Нет, именно поэтому вам туда ехать нельзя.

– Слушай, что говорит Император, Римо, – наставительно изрек Чиун. – Он говорит мудрые вещи.

– Заткнись! – огрызнулся Римо.

Чиун вздрогнул, как будто его ударили.

Снова обернувшись к Смиту, Римо спросил:

– Какая тут связь?

– Вы не способны трезво мыслить, а то бы сами ясно увидели, какая тут связь. Когда мы избрали вас в качестве главного оружия КЮРЕ, то сделали это потому, что вы отвечали определенным требованиям. Вы были сиротой. У вас не было близких друзей. Ваш предшествующий опыт во Вьетнаме и в полиции Ньюарка говорил, что вы предрасположены к такого рода работе. Поскольку наша организация официально не существует, вы, став нашим агентом, тоже перестали официально существовать.

– Я не куплюсь на такие доводы, Смитти. Вы выбрали меня потому, что я патриот. Так вот, Дик тоже патриот. Он умеет хранить секреты. Я просто объясню ему, что к чему, и он будет держать язык за зубами.

– Официально вы мертвы, Римо. Никто не должен знать, что это не так. Только представьте, что будет, когда вы вернетесь из Вьетнама вместе со своим другом. Представляете, какой будет шум!

– Дик никому ничего не расскажет. Это такой преданный служака, что его можно показывать в детской передаче в качестве примера для подражания.

– Возможно, это и так, но рядом с ним есть и другие. Их вы не знаете и не можете им так же безгранично доверять. Возможно, они вас не знают, но они увидят ваше лицо, может быть, даже услышат, как Дик называет вас по имени. Нет, это дело для профессиональных политиков. Пусть они сами во всем разберутся.

– Я еду во Вьетнам, – упрямо повторил Римо. – Можете мне в этом помочь. А можете и не помогать. Только сойдите с моего пути.

– Император Смит не будет стоять у тебя на пути, – нараспев произнес Чиун.

– Спасибо, Чиун, – искренне поблагодарил его Римо.

– Я встану у тебя на пути!

Римо резко развернулся в его сторону:

– И ты туда же!

– Ты посмотри на себя! – возмущенно воскликнул Чиун. – Ты сам на себя не похож. Говоришь не так! Ведешь себя не так! Ты весь какой-то взвинченный. И последние несколько часов я только и наблюдаю за тем, как вся твоя подготовка идет насмарку только потому, что ты не можешь проститься со своим прошлым. Со своим умершим прошлым.

– Дик Янгблад – мой друг. Я бы никогда его не бросил, если бы знал, что он остался в живых.

– Это говоришь не ты, это говорит твое чувство вины. Но ты не виноват. Тебя тоже обманули. Солдат должен быть готов к тому, что его могут обмануть. Послушайся Смита, подожди. Твой друг вернется. Может быть, тебе не удастся встретиться с ним и поговорить, но тебя будет утешать сознание того, что он жив.