Джон Вердон - Загадай число

Меллери уставился на свои руки.

— А кроме этих списков я могу что-нибудь сделать?

— Хороший вопрос. У тебя есть какие-то идеи?

— Ну… например, может быть, с твоей помощью я мог бы что-то узнать про этого мистера Арибду из Вичерли, раздобыть какую-нибудь информацию про него.

— Если ты имеешь в виду что-то большее, чем номер ящика, почтовое отделение тебе этого ни за что не сообщит. А вмешательства полиции ты не хочешь. Можешь, конечно, поискать в интернете, но раз имя, скорее всего, вымышленное, ничего особо не найдешь. — Гурни задумался. — Странная история с чеком, не правда ли?

— Ты про сумму?

— Я про то, что его не обналичили. Зачем указывать такие подробности — сумма с точностью до цента, имя получателя, — если не собираешься обналичивать чек?

— Ну, если Арибда — это не настоящая фамилия и у него нет документов с этим именем…

— Тогда зачем вообще предлагать возможность прислать чек? Почему не потребовать наличные?

Меллери шарил взглядом по земле перед собой, как человек, боящийся наступить на мину.

— Может быть, ему просто нужно было увидеть мою подпись.

— Да, я об этом думал, — ответил Гурни, — но тут возникают еще две загадки. Во-первых, он оставлял за тобой возможность расплатиться наличными. Во-вторых, если целью было получить чек с подписью, то отчего бы не попросить сумму поменьше? Двадцать или хотя бы пятьдесят долларов. Разве это не сделало бы твой ответ более вероятным?

— Может быть, Арибда не слишком умен.

— Отчего-то мне кажется, что дело не в этом.

У Меллери был такой вид, словно в каждой его клетке усталость яростно борется с беспокойством и их силы равны.

— Как ты думаешь, мне что-то угрожает?

Гурни пожал плечами:

— Большинство таких писем — дурацкие шутки, их действие ограничивается самим посланием. Но все-таки…

— Это не совсем обычные записки, да?

— Мне так кажется.

Меллери судорожно сглотнул.

— Понятно. Значит, ты их еще поизучаешь?

— Да. А ты займись списками.

— Это ничего не даст, но я, конечно, попытаюсь.

Поскольку приглашения остаться на обед не последовало, Меллери нехотя уехал на своем педантично отреставрированном дымчато-голубом «Остин-Хили» — классическом кабриолете. Это была идеальная машина для поездки в идеальный погожий день, но Меллери, погруженный в свои переживания, едва ли мог это оценить.

Гурни вернулся в свое садовое кресло и сидел там почти час в надежде, что путаница фактов сама собой начнет складываться в какую-то схему, какую-то понятную последовательность. Но единственное, что он понял за этот час, — это что он голоден. Он встал, пошел в дом, сделал бутерброд с сыром и консервированным перцем и перекусил в одиночестве. Мадлен нигде не было видно, и он попытался вспомнить, не говорила ли она ему, что куда-то собирается. Позже, споласкивая тарелку, он выглянул в окно и увидел ее: она шла с сумкой яблок из сада. Как обычно, когда она была на природе, ее лицо сияло спокойствием.

Она зашла на кухню и высыпала яблоки в раковину с громким счастливым вздохом.

— Господи, какая погода! — воскликнула она. — В такой день находиться в помещении лишнюю минуту — настоящее святотатство.

Не то чтобы он с ней был не согласен. Он был не против прогулок в хорошую погоду. Но его всегда тянуло внутрь — так уж он был устроен. Он проводил больше времени в размышлениях о том или ином действии, нежели в самом действии; он жил скорее в собственной голове, нежели в мире. Когда речь шла о его профессии, то проблемы в этом не было. Даже напротив — вероятно, именно это делало его профессионалом.

Как бы там ни было, ему совсем не хотелось выходить из дома или обсуждать эту возможность, а уж тем более спорить и чувствовать себя виноватым. Поэтому он предпочел сменить тему:

— Как тебе Марк Меллери?

Она ответила сразу, не поднимая взгляда от яблок, которые выкладывала из сумки на столешницу.

— Крайне самовлюбленный тип. Напуган до смерти. Эгоцентрик с комплексом неполноценности. Боится, что вот-вот придет серенький волчок. Одна надежда — на доброго дядю Дэвида. Я, кстати, не специально подслушивала. У него ужасно громкий и четкий голос. Наверняка он одаренный оратор. — В ее устах это прозвучало как сомнительное достоинство.

— А что ты думаешь про историю с цифрами?

— О да, — произнесла она с наигранным пафосом. — Преследователь, Читающий Мысли.

Он подавил в себе раздражение.