Дженнифер Ли Кэррелл: Шифр Шекспира

Я знала, что огромное количество пьес не пережило эпоху Ренессанса, и догадывалась, что кое-какие работы Шекспира могла постичь та же участь. Меня больше удивило то, что Чемберс знал относившиеся к ним детали. В черно-белой россыпи литер на меня смотрели два заглавия, а для «Карденио» был даже приведен кратко изложенный сюжет.

Мне стало любопытно: каково было бы найти одну из этих пьес? Где можно ее отыскать? Что ощутил бы тот, кому это удалось бы? И как это повлияло бы на его жизнь, если не брать в расчет богатство и славу?

Казалось бы, самые подходящие места для поисков пропавшего шедевра — это библиотеки и дома-памятники, частные имения, сохранившиеся с тех времен. Впрочем, все очевидные тайники наверняка давным-давно проверены.

Я стала совершенно по-детски фантазировать о том, как было бы здорово найти пропавшую пьесу за пределами Великобритании (а лучше всего поближе ко мне, скажем, в Новой Англии, на худой конец — между Бостоном и Вашингтоном или в пустынных юго-западных штатах). Дошло до того, что я начала обыскивать коробки со старыми книгами в антикварных лавках новоанглийской глубинки, когда мне случалось бывать там проездом, но шекспировского «ин кватро», а тем более рукописи в них, естественно, не попадалось.

В какой-то момент мне пришлось признать, что я не собираюсь всерьез искать пропавшие пьесы. Меня осенило: ведь из этого выйдет отличный сюжет для книги! В ней я смогу подчинить поиски своему замыслу, определять, что, когда и с кем произойдет. А потом подумала: почему бы заодно не осветить другую величайшую загадку — кем был Шекспир?

Десять лет я вынашивала этот замысел — еще до того, как взялась писать, зато в результате мы получили эту книгу.

Все началось с таинственного абзаца из Чемберса, который практически в исходном виде цитирует Кэт. Большая часть упоминаемых в книге шекспировских мест существует в действительности, хотя мне ради нужд повествования пришлось кое-что подправить в их облике.

Теории о том, кто мог написать пьесы Шекспира, на самом деле «живут» в современном литературоведении, по крайней мере в виде гипотез. Все исторические персонажи, участники подчас вымышленных мной событий, тоже когда-то существовали. Главные герои выдуманы от начала до конца.

Запись в журнале книгоиздателя — раннеанглийское подобие авторского свидетельства — упоминает Шекспира в качестве соавтора пьесы «Карденио» наряду с Джоном Флетчером, его преемником, а позднее главным драматургом в труппе «слуг короля». Были и другие пьесы, написанные в соавторстве с Флетчером. Я выбрала «Карденио» в качестве объекта поисков, потому что из двух утраченных пьес, упоминаемых Чемберсом, о ней хотя бы что-то известно, а еще потому, что источник вдохновения Шекспира — роман Сервантеса — пусть отдаленно, но связан с миром колониальной Испании, а именно с югом Соединенных Штатов, который мне дорог с детства и куда я хотела бы перенести действие книги.

Другая пьеса, «Вознагражденные усилия любви», совершенно исчезла, тогда как «Карденио» еще раз заявил о себе в версии восемнадцатого века, «осовремененной» Льюисом Теобальдом для постановки на лондонской сцене. Оригинал рукописи, который, по предположениям ученых, был подлинно шекспировским, исчез, зато жидкий сиропчик из фраз под названием «Двойное претворство» (орфография оригинала сохранена) благополучно уцелел. Редакция пьесы Теобальда главным образом ужасна, как говорила Кэт, дырявостью и лоскутностью повествования. Тем не менее в ее тексте разбросаны фразы, вполне свойственные Шекспиру и Флетчеру (на уровне отдельных строк работы учителя и ученика отличить непросто, как непросто по одному мазку отличить подлинного Рембрандта от портретиста его школы). Слова героев «Карденио», которые Кэт зачитывает на протяжении книги, взяты из «Двойного притворства». Исключение — сценическая ремарка «Входит Санчо Панса…» и последующая реплика Дона-Кихота. Я взяла на себя смелость сочинить их, поскольку в ущербной версии Теобальда нет ни намека на старого мечтателя и его славного оруженосца. Мне, как и Кэт, хотелось бы думать, что Шекспир счел их первостепенными персонажами комических сцен, завязки и концовки, поэтому сохранил для придания сюжету целостности.

В одной научной работе мне встретилось предположение о том, что пьеса «Карденио» могла быть каким-то образом связана с Говардами и смертью принца Генри. Говарды пользовались дурной славой тайных католиков и испанских агентов, да и просто ловких интриганов, особенно Нортгемптон и его племянник Суффолк. (Для простоты я называла их этими титулами, хотя графами оба стали только при Якове Первом.) Слухи о связи между Франсес Говард и принцем действительно имели хождение, как и «история с перчаткой», хотя имени дамы мы до сих пор не знаем. История отравления Франсес одного из любовников мужа подробно изложена в судебных документах. Она действительно признала свою вину перед палатой лордов. Однако события, связавшие Шекспира и труппу «Глобуса» с Говардами, — целиком мой вымысел.