Дэвид Моррелл - Шпион, который явился под Рождество

— Я спрашивал про вашу улочку.

— Там никого. От Каньон-роуд далеко, смотреть здесь особо не на что. Кто сюда полезет? И вообще, кто ты такой?

— Не дергайся.

Прижимая дуло пистолета к затылку лежащего ничком Теда, Каган неуклюже обыскал его раненой рукой. Начал с правой лодыжки и двинулся вверх по голени, потом прощупал бедра и пах.

— Эй! — возмутился Тед.

Каган, не обращая внимания на протест, прошелся ладонью по второй ноге, затем по торсу. Оружия не нащупал, только бумажник, но Каган искал совсем другое.

— Где сотовые? — Если удастся заполучить хоть один, можно будет вызвать подмогу. — Ты ушел из дома с двумя телефонами — своим и Мередит.

— Ты откуда знаешь? И какое дело…

— Где они?

— Стащили.

— Что?

— На Каньон-роуд. Кто-то в меня врезался в толпе и пошел дальше. А через какое-то время я понял, что в кармане полегчало. Пошарил — а сотовых ищи-свищи.

— То есть телефоны вытащили, а бумажник оставили?

— Они лежали в наружном кармане, а кошелек во внутреннем. Мередит, что это еще за тип? Как он сюда попал?

— Помолчи, я еще не решил, верить тебе или нет, — заткнул его Каган.

— С какой стати? Я понятия не имею, кто ты такой, но в наши семейные дела лезть не советую!

Чутье подсказывало Кагану не останавливать Теда, пусть поговорит — авось сболтнет что-нибудь ценное.

Тед умоляюще поглядел на жену.

— Мередит, клянусь, мне в жизни не было так стыдно! Неважно, чего этот тип хочет, мы с тобой все уладим. Но только если ты меня простишь. Знаешь, я сам не свой был после того, что случилось. Ходил, ходил… Совесть грызла так, что, ей-богу, впору под грузовик бросаться — да где его возьмешь, когда Каньон-роуд перекрыли.

— Можешь подняться на четвереньки, — разрешил Каган.

— Кругом сплошное веселье, огни, песнопения, а мне белый свет не мил, — сдавленным голосом признавался Тед, бегая взглядом по полутемной гостиной. — Сам не знаю, как она мне попалась на глаза, но я вдруг заметил на старом глиняном доме табличку «Друзья». И меня как громом поразило…

— Вставай на колени, — велел Каган. — Руки в карманы пальто.

Тед послушно приподнялся, поерзав, чтобы не придавить коленями полы пальто, и неловко сунул руки в карманы. При этом он не умолкал ни на секунду.

— Только представь, Мередит. Сегодня мне как никогда нужна была бы дружеская поддержка, кто-то, кто наставил бы меня на путь истинный, — и я вижу этот знак.

Каган упорно старался держаться подальше от окна и не показываться в проеме.

— Можешь встать.

Тед неуклюже выпрямился, чуть не потеряв равновесие из-за того, что держал руки в карманах. И все говорил и говорил, не в силах замолчать от нервного напряжения.

— Я туда зашел, там была большая комната, и люди сидели на скамейках вдоль стен. Никто не говорил ни слова. Сидели, опустив головы. Я терялся в догадках, пока не увидел табличку на стене: «Религиозное общество друзей».

Тед, сделав передышку, обвел взглядом гостиную.

— Это оказались квакеры, Мередит. Я вспомнил, где-то в газетах писали, что у квакеров зал для собраний как раз где-то на Каньон-роуд. А с опущенной головой они все сидят, потому что молятся, дошло до меня. Тогда я присел рядом на скамейку и понял, что не молился уже незнамо сколько лет. Я и молитвы, наверное, все позабыл — а у меня ведь, видит Бог, столько всего, за что нужно вымаливать прощение. За тебя. За Коула. Вымаливать силы, чтобы бросить пить.

Тед не переставая шарил глазами по комнате. Что-то в его манерах Кагана настораживало.

— Потом они подняли головы и начали переговариваться. Такими тихими, мирными голосами. И лица у них буквально светились. На меня смотрели как на самого желанного гостя. Кто-то принес мне чашку кофе. Ко мне не лезли с расспросами, но я чувствовал, что они понимают, как у меня тяжело на душе. Вот где я провел все это время, Мередит, — дожидался, пока протрезвею, чтобы вернуться домой. Мне не давали покоя разные мысли — до чего я докатился, до чего довел тебя и Коула, и… Коул? Ты где, сынок? Ты цел?

— Здесь я. — Приглушенный голос мальчика раздался из дальнего угла.

— За телевизором? Зачем ты туда залез?

— Прячусь.

— От чего? Этот человек, он что, тебя обидел? Если он…

— Нет, — вмешалась Мередит. — Он нас не обижал.

— Тогда объясните мне наконец, что тут происходит.

— За мной гнались трое, — начал Каган.

— Гнались? Это еще почему?

— Закрой рот и слушай. Высокие. Накачанные. Сурового вида. Лет по сорок с небольшим. У одного лицо будто долотом из дерева вырубили. Густые брови. Шрам на левой щеке. Квадратная челюсть. Тебе точно никто похожий поблизости не попадался?