Эд Макбейн - Преступная связь

— Я говорю правду.

— Я отлично знаю, что нет.

— Да.

Она покачала головой и со вздохом отвернулась. Он молча смотрел, как она одевается.

— Когда можно позвонить тебе? — спросил он.

— Нельзя мне звонить.

— Во сколько ты уходишь на работу?

— В семь тридцать.

— А твой муж?

— Вскоре после меня.

— Когда он возвращается домой?

— Около шести.

— А ты?

— Между половиной пятого и шестью. Но к тому времени моя дочка уже, как правило, дома. Я никогда не бываю одна, Эндрю, неужели ты не понимаешь? Это невозможно. Я не могу продолжать вести такую жизнь. Правда не могу. Мне слишком...

— Где ты обедаешь днем?

— В учительской столовой.

— Там есть телефон?

— Телефон-автомат. Но там полно других преподавателей...

— Когда у тебя перерыв?

— На пятой перемене.

— Это во сколько?

— В двенадцать тридцать.

— Я позвоню тебе завтра. Какой там номер?

— Не знаю. Не звони, не надо.

— Значит, ты позвони мне. И продиктуй номер того телефона. Тогда я смогу связываться с тобой, когда мне понадобится.

Она промолчала.

— Потому что я люблю тебя, — пояснил Эндрю.

Сара по-прежнему молчала.

— А ты любишь меня? — спросил он.

— Не задавай мне таких вопросов.

— А я задаю. Так ты любишь меня?

— Я с понедельника ни о чем другом не думала, кроме тебя, — вырвалось у нее. Она застегивала блузку. Ее пальцы остановились. — С понедельника мне в голову ничего не лезло, только ты. Мне казалось, что я схожу с ума.

Сара тряхнула головой, застегнула последнюю пуговицу, села в кресло и потянулась за туфлями.

— И я тоже, — признался он.

Сара резко встала, одернула юбку и направилась к шкафу за пальто.

— Ты еще не сказала, — напомнил Эндрю.

— Мне надо идти, — ответила она, надевая пальто.

— Сейчас я оденусь и поймаю для тебя такси, — объявил он.

— Ничего, я уже большая девочка.

— Но недостаточно большая, чтобы лгать ради меня, да?

Она промолчала.

— Даже несмотря на то что ты меня любишь, — продолжал он.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а затем он кивнул, встал с кровати и начал одеваться. Они вместе вышли из квартиры в четверть девятого. В это время улица Бауери всегда пустела, все лавки закрывались, и только фонари разгоняли тьму. Стоял лютый мороз, из-под люков выбивался пар. Ни одного такси. Сара уже подумывала о том, что ей следовало позволить Билли, кем бы он ни был, довезти ее до дома. Она уже подумывала о том, что ей вообще не стоило сюда приходить. Впрочем, она твердо решила, что никогда не встретится с Эндрю. Если ей удастся сегодня обмануть Майкла, она никогда больше...

В конце улицы показалось такси.

Эндрю взмахнул рукой.

Машина остановилась.

Эндрю распахнул перед Сарой заднюю дверцу.

— Я позвоню завтра, — сказал он.

— Не надо.

— Я найду номер и позвоню.

— Я не хочу.

— Жди.

— Не надо, — повторила она, захлопнула дверь и назвала водителю адрес. Такси тронулось с места, но она так и не оглянулась на Эндрю.

Алонсо Морено вырядился как для тропиков. «Очевидно, никто не предупредил его, что в Нью-Йорке температура около нуля», — подумал Эндрю. Для встречи Морено выбрал клуб на перекрестке Шестнадцатой улицы и Восьмой авеню. Оркестр играл испанские мелодии, и на стол подавали блюда испанской кухни. Морено явился в бежевом летнем костюме, кричащем галстуке в цветочек и рубашке перламутрового оттенка. Шлюхи у барной стойки из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя его внимание, но Морено был полностью поглощен едой. Когда-то Эндрю видел по телевизору фильм «Генрих Восьмой». Так вот, герой Чарльза Лаутона ел там точно так же, как мистер Морено. Запивал пищу он вином из графина. Два амбала-охранника сидели за соседним столиком и не сводили глаз с хозяина. Морено не желал, чтобы они присутствовали при разговоре, но считал необходимым, чтобы собеседник вообще-то не забывал о них.

— Вы тогда поступили очень храбро, — сказал он.

— Я хорошо плаваю, — отмахнулся Эндрю от комплимента.

— И тем не менее. Акулы.

Эндрю не хотел говорить об акулах. Он хотел выяснить, с чем испанец приехал в Нью-Йорк. Оркестр играл что-то до боли знакомое, одну из тех испанских песен, которую ты не раз слышал, но тем не менее не можешь припомнить ни названия, ни слов. Морено по-прежнему жадно ел и пил, словно они находились в шикарном ресторане, а не в дешевом заведении на Восьмой авеню, весьма вероятно принадлежавшем его картелю. Эндрю налил себе вина. Одна из шлюх у барной стойки улыбнулась ему и поприветствовала поднятым бокалом. В ответ он поднял свой.