Эд Макбейн - Преступная связь

Реган нажал на кнопки. Майкл включил громкую связь. На противоположном конце провода раздался один гудок, два, три...

— Уже разошлись по домам, — предположил Лаундес.

— Как, в полпятого? — возмутился Реган.

— Отдел нарушений правил парковки, Кантори.

— Позовите, пожалуйста, сержанта Хендерсона.

— Кто его спрашивает?

— Детектив Реган, окружная прокуратура.

— Секундочку.

Реган выразительно передернул плечами. Они подождали.

— Хендерсон слушает, — раздался голос из динамика.

— Сержант, с вами говорит детектив Реган. Я вчера звонил вам по поводу «акуры», которую разыскивает Отдел по борьбе с организованной преступностью. С коннектикутскими номерами.

— Ну и?..

— Сейчас рядом со мной сидит заместитель начальника Отдела. Его очень интересует, удалось ли вам что-нибудь выяснить?

В трубке наступило молчание.

— На самом деле у нас тут включена громкая связь, — добавил Реган.

— Здравствуйте, сержант, — вступил в разговор Майкл. — Моя фамилия Уэллес, я помощник окружного прокурора. Как наши дела?

— У нас сейчас уйма работы, — промямлил Хендерсон. — Выходные, сами понимаете.

— Прекрасно понимаю, — согласился Майкл. — Поверьте, мне очень бы не хотелось вас торопить, но дело не терпит отлагательств.

— Ни одно дело не терпит отлагательств, — сухо заметил Хендерсон.

— Не сомневаюсь. Но тем не менее не могли бы вы подстегнуть свой компьютер и выяснить, проходила ли у вас когда-нибудь интересующая нас машина? Вы нам очень помогли бы.

— Напомните мне номера.

Хендерсон перезвонил через десять минут.

— Голубая «Акура-купе» тысяча девятьсот девяносто первого года, зарегистрирована в Коннектикуте, декоративный номер с надписью «ФАВ — ДВА», владелец Эндрю Фавиола, проживающий по адресу: штат Коннектикут, Стонингтон, Крэдл Рок-роуд, двадцать четыре.

— Она, — подтвердил Реган.

— Четырнадцать штрафов за парковку в неположенном месте начиная с сентября прошлого года. Что именно вам нужно?

— Места парковок.

— Четыре рядом с рестораном «Ла Луна» на пересечении Пятьдесят восьмой и Восьмой.

Майкл кивнул.

— А остальные?

— В разных районах Манхэттена и Бруклина.

— Как они записаны?

— По номерам ближайших зданий.

— Около которых стояла машина? — уточнил Реган.

— Да.

— Повторения есть? — спросил Майкл.

— Что вы имеете в виду?

— Он парковался где-нибудь чаще одного раза?

— Нет, все адреса разные.

— А улицы?

— Минуточку.

Последовала длинная пауза.

— Да, три адреса по одной улице.

— Название улицы?

— Точнее, авеню.

— Хорошо, какая авеню?

— Бовери. На Манхэттене. Но адреса отстоят друг от друга довольно далеко.

— Мы могли бы на них взглянуть?

— Дайте мне номер вашего факса, — сказал Хендерсон.

Квартира располагалась над лавкой портного на Брум-стрит, всего лишь в двух кварталах от Бовери. Лавка находилась на первом этаже здания. Три следующих были переделаны в трехэтажную квартиру. С улицы случайный прохожий увидел бы обычный четырехэтажный доходный дом из кирпича, покрытый грязью и сажей по меньшей мере столетней давности. Внутри же находилась роскошная квартира, состоявшая из прихожей и гостиной непосредственно над лавкой, кухни и столовой на следующем этаже и спальни на последнем, оборудованная и обставленная по высшему разряду. Отец Эндрю поручил работы по перепланировке одной из своих собственных строительных компаний, и те постарались на совесть, так как отлично понимали, от кого исходил заказ.

Здание стояло на перекрестке двух улиц. Двери лавки выходили на Брум-стрит, а ее стеклянные витрины — еще и на Мотт-стрит. Со стороны Мотт-стрит имелась еще одна деревянная выкрашенная синей краской дверь. Около нее висели табличка с адресом по Мотт-стрит и черный почтовый ящик, на котором золотой вязью было выведено: «Картер и Голдсмит. Инвестиции». За дверью начиналась лестница, ведущая на первый этаж квартиры. В квартиру можно было попасть еще и через лавку — по другой лестнице, которая заканчивалась в гостиной рядом с камином. Как верхняя, так и нижняя двери в квартиру запирались на одинаковые замки. Единственный ключ от обоих хранился у Эндрю.

Он всегда парковал машину на первом попавшемся месте. На боковые улочки Маленькой Италии и Чайнатауна соваться, как правило, не имело смысла, но ему довольно часто везло на Бовери, рядом с каким-нибудь из многочисленных магазинчиков. Затем он проходил пешком два-три, а иногда шесть и больше кварталов до лавки портного на Брум-стрит. Золоченые буквы на витринах, выходящих на Брум-стрит и на Мотт-стрит, гласили: