Эд Макбейн - Преступная связь

В память компьютера были занесены не все записи, связанные с делом Фавиолы. Всего набралось более восьми тысяч часов записанных разговоров, из которых чуть более половины успели перенести на компьютерный диск за время, прошедшее с прошлого августа, когда завершился процесс. Кстати, процесс весьма скучный. До начала суда прокурор чуть ли не под микроскопом изучал каждую запись. Собранную информацию использовали для того, чтобы навечно упрятать за решетку Энтони Фавиола, но больше на него ничего не нашлось. Когда Майкл обратился в архив прокуратуры, его даже спросили, зачем ему нужен этот хлам. Он ответил, что собирается провести дополнительный анализ, и больше вопросов ему не задавали. Никто и не ждал, чтобы он назвал истинную причину; все знали, что между различными подразделениями правоохранительных органов ни на минуту не затихала острая конкуренция. Помимо всего прочего, это тоже явилось одной из причин, почему Сара сейчас отдыхала на Карибских островах, а Майкл торчал в Нью-Йорке и выискивал хоть какое-то упоминание о человеке по имени Лена.

«Ладно, попробую что-нибудь сделать, — сказал тогда Палумбо. — Я поговорю с Леной и сообщу тебе решение. Больше я сейчас ничего не могу сказать. Ничего не обещаю».

Никто в окружной прокуратуре не сомневался, что, когда Энтони Фавиола отправился в места не столь отдаленные, кресло босса занял его младший братец Руди. Но Палумбо не сказал, что обсудит проблему с Руди. Наоборот...

Майкл снова включил пленку.

— И Руди, да?

— Если ты поговоришь с ним...

— Ты отстал от жизни, Джим.

— Что?

В голосе Палумбо звучала насмешка.

"Ты отстал от жизни, Джим. А потом пообещал поговорить с Леной. Так кого же, черт побери, зовут Лена?"

Фрэнки Палумбо женат на женщине по имени Грейс. У него две дочери, одну из которых зовут Филомена — в память о его матери, а другую Флоренс, — в честь итальянского города, где родился его дед. Фрэнки пятьдесят два года, и он никогда не бывал в Италии — впрочем, тут нет ничего удивительного. В семье Энтони Фавиолы никто не носит имя Лена. В семье Руди — тоже. Куча народу — и ни одной Лены.

«Так кто же такая Лена? — ломал себе голову Майкл. — И какого черта я торчу в Нью-Йорке через три дня после Рождества и гоняюсь за призраком мафии в компьютере только потому, что мой личный верховный босс считает, что если в семействе Фавиола делами заправляет не Руди, то нам необходимо как можно скорее выяснить, кто же именно?»

Лена.

Перед внутренним взором Майкла предстала демоническая брюнетка итальянского типа. Елена. И лебедь? В самом деле? В колледже, до встречи с Сарой, он увлекался поэзией и темноволосыми женщинами... Даже сейчас он, несмотря на приобретенный жизненный опыт, чаще думал о них как о девочках. Ему уже стукнуло тридцать шесть, а тогда, в семидесятые... Всего десять лет прошло со дня, когда Бетти Фридан опубликовала «Тайну Женственности», а Эрика Йонг только-только решилась поведать миру о своих десяти тысячах и одном оргазме.

В двадцать один год Майкл впервые в жизни назначил свидание блондинке, и с тех пор он вообще никому больше не назначал свиданий, потому что той блондинкой оказалась девятнадцатилетняя студентка Сара Фитц, и они поженились всего лишь год спустя. Его родители помогли ему получить юридическое образование, и то, что он со временем полностью вернул им долг, являлось предметом его особой гордости. А потом и Сара окончила колледж и получила диплом преподавателя английского языка и литературы. Затем она работала в различных учебных заведениях Нью-Йорка. Сейчас, после защиты диссертации в Нью-йоркском университете, она вела класс в Грир-Акэдеми. Он никак не мог привыкнуть, что время от времени то одна, то другая женщина лет под тридцать останавливала прямо посреди улицы «миссис Уэллес» и начинала рассказывать, как ей нравились ее уроки. Впрочем, Саре уже тридцать четыре. Преподавать она начала в двадцать три, тогдашним шестнадцатилетним сейчас как раз под тридцать.

Лена.

Может, это вообще не женское имя. И нет в клане Фавиола никакой таинственной и влиятельной женщины, а Лена — просто чья-то фамилия, и та Лена, с которой собирался посоветоваться Фрэнки Палумбо, на самом деле какой-нибудь Джонни Лена, или Джой Лена, или Фунзи Лена. Если так, то прозвучало ли хоть раз его имя в сотнях бесед, что вели между собой в разное время дня и ночи братья Фавиола? Чаще всего в разговорах они прибегали к иносказаниям — бандиты всегда начеку, не подслушивают ли их. В основном их слова звучали совершенно невинно для непосвященного слушателя, хотя для говорящих явно имели особый смысл и значение. Когда же они переходили на недвусмысленный английский с редкими вкраплениями американизированных итальянских слов, то неизменно включали проигрыватель или телевизор, открывали кран с водой или душ. Государственный обвинитель повесил на Фавиолу четыре убийства потому, что тот имел глупость полагать, что дом его матери в заливе Устриц, откуда он звонил, абсолютно безопасен. Действительно, кто бы мог подумать, что легавым удастся пробраться в похожий на крепость, обнесенный каменным забором особняк Стеллы Фавиола и установить там свои проклятые «жучки»?