Паоло Ди Реда - Лабиринт тайных книг

Леон Дюпон возбужден. Вот уже несколько дней, как Марсель ушел, ничего не сказав. Он нервничает, но не беспокоится: знает, что рано или поздно это должно было случиться. Да, когда-то этот мальчик привнес смысл в его жизнь. Когда однажды ночью он нашел его перед могилой Кардека, Марселю было около года. Леон принес его домой, и жена сразу восприняла того как дар Божий. Никто не искал этого ребенка, и семья Леона наконец-то тоже получила сына. Через пять лет жена умерла от страшной болезни, и Леон полностью посвятил себя ребенку. Он так никогда и не узнал, кто были его родители, но с годами стал замечать в нем темные стороны, о происхождении которых догадывался и боялся. Ему казалось, что Марсель как будто хотел дать смысл той надписи на могиле, перед которой был найден. «РОДИТЬСЯ, УМЕРЕТЬ, ВОЗРОДИТЬСЯ СНОВА И ПОСТОЯННО СОВЕРШЕНСТВОВАТЬСЯ. ВОТ ЗАКОН» — гласила надпись. Как будто сделанная специально для Марселя, всегда интересовавшегося таинствами жизни и до глубокой ночи, почти до потери зрения, склонявшегося над книгами в поисках чего-то, что, возможно, теперь нашел. Леон был уже старым и уставшим, чтобы преграждать ему дорогу. Все должно идти своим чередом — невозможно остановить ход истории, предначертанный судьбой. Он, как и все предшествовавшие ему смотрители кладбища, сделал все возможное, дабы истина оставалась погребенной здесь, под землей. Его время прошло. Он не считал себя счастливым. Единственным светом в его жизни был сын. Сейчас наступило время Марселя. И Леон больше не будет ему преградой.

— Вам не кажется, что вы перегибаете палку, инспектор? — Даниэль вне себя, хотя старается не показывать это. Коллар не имеет права ослушиваться приказаний начальства.

— Это вы ошибаетесь, комиссар. Я не думаю, что глава полиции будет согласен с тем, как вы расследуете это дело об убийстве.

Коллар приводит Даниэль, Марселя и Раймона в одно из помещений замка — похоже, в бывшую конюшню. Он связывает им всем руки и ноги, заклеивает рот Марселю и Раймону, но, видимо, не осмеливается сделать то же самое со своей начальницей. Затем он сажает их на расстоянии друг от друга лицом к себе, чтобы иметь возможность держать всех под прицелом. Самый неспокойный — Раймон. Даниэль видит, как он, хотя и связан очень крепко и умело, постоянно пытается двигаться, в то время как она хладнокровно оценивает все возможные варианты выхода из этой ситуации. Единственная, кто может что-то сделать — хотя бы потому, что у нее не заклеен рот. Она должна найти слабое место Коллара. Это не похоже на него — действовать таким образом, ослушавшись начальство и, главное, совершив все в одиночку. И тут дело не в амбициях — есть какой-то другой мотив.

— Можно спросить у вас, инспектор, почему вы так верите мадемуазель Дзубини?

Даниэль внимательно наблюдает за реакцией Коллара. Инспектор краснеет. Для нее многое проясняется.

— Мадемуазель Дзубини любезно дала мне некоторую информацию, полезную для понимания ситуации. И попросила только об одном: поговорить с Жаклин Морсо до ее ареста. Я позволил ей — в данный момент она этим и занимается. И все.

— А если Морсо и Дзубини договорились между собой? Если они сообщницы?

— Сообщницы? Но Морсо убила отца Дзубини. Как они могут быть сообщницами?

— Вас это удивляет? Не вы ли утверждали, что большая часть убийств совершается родственниками жертв? А если Жаклин только исполнила план своей подруги?

— Марго… то есть мадемуазель Дзубини — подруга Морсо? Нет. Это невозможно. Вы ошибаетесь, комиссар.

— Кто из нас ошибается, решит глава полиции. Ваше поведение, Коллар, не отвечает внутренней дисциплине. Особенно потому, что вы находитесь под влиянием постороннего лица, а именно — Дзубини.

Голос Коллара звучит все резче и громче, как будто он читает проповедь:

— Существуют истины, стоящие выше тех, которые я, вы или глава полиции в состоянии оценить. Однажды вы поймете, что я делаю все это во имя того, что выше самой нашей жизни. Есть те, кто хочет анархии, общества, в котором нет ни иерархий, ни закона. Это будет лодка, брошенная в бушующий океан. Но наш долг, долг людей, посвятивших себя поддержанию порядка, — бороться с этими попытками уничтожения закона. Недостаточно быть только дисциплинированным полицейским.