Измайлов Андрей - Русский транзит

– Меня! Меня, Резо, меня. Кого же еще! Только так… Ты специалист в своем деле, но я – в своем. Я же профессиональный тренер. Кому как не мне дозировать нагрузки! Да и регулярно мой… подопечный проходил обследование в спортивном диспансере – электрокардиограммы идеальные.

– Давно?

– Что?

– Давно ты его тренировал? Год? Два года назад?

– Какая разница! Что-то около того.

– А потом?

– Потом не знаю. Я отошел. Сам знаешь, слышал.

– Вот! Резкая смена режима. В общем, что я тебе буду разъяснять элементарные вещи! Первый случай, что ли?! Ты хоть помнишь такого хоккеиста – Блинова?! Молодой – не помнишь. Самый мощный бросок был. И вдруг – кувырк. Нету. Между прочим, сердечная недостаточность. Между прочим, тоже под контролем врачей был. И каких врачей! Как ты это объяснишь?

– В общем, – поддразнил я Чантурию, предвкушая свой козырь, – что я тебе буду разъяснять элементарные вещи! Мало ли что с сердцем случается! Сердцу не прикажешь, как говорится. Но мне помнится, стоял я в палате, откуда Леньку увезли, и что-то такое говорила медсестра про тромб. Ну так что? Тромб? Или недостаточность?

– Са-аша! Ты мне не доверяешь? Или ты меня проверяешь? Са-аша, я тебя не пойму!

– Я тебе, Резо, доверяю, но проверяю. Мне в конце концов по большому счету безразлично, отчего мой ученик скончался. Не я эту тему поднял. Но то, что ты мне начинаешь голову морочить, наводит на черт знает какие размышления.

– Да-а? И на какие?

Это я уже дал маху. Крепился, крепился и выдал! А с другой стороны… чего мне опасаться?! То есть мне, само собой, стоит опасаться, но не Резо же, не Илью с Давидом вместе взятыми! Да я их!..

– Сестра сказала – тромб, чтобы успокоить палату. И вообще… Слушай, Саша, ты следователь? Или прокурор? Чего тебе не хватает для полного счастья?! Скончался человек, похоронили – и все дела!

– Где?

– Что?

– Где похоронили? Ты не знал, что это мой друг, что это мой ученик – нет вопросов. Но теперь-то я как друг, как учитель могу знать, где его похоронили, где тело лежит? Чтобы стакан водки треснуть на могилке, а Резо?

И атмосферка сгустилась вдруг до невозможности, до твердого. Хотя о чем таком я спросил?!

– Мало ли где невостребованных закапывают! На Ковалевском… Мы не следим.

– Значит, я могу по вашей какой-нибудь бухгалтерии проследить, где и как закопали… кого угодно?

– Можешь… Можешь, да. Только зачем тебе? А, Саша, зачем тебе?! Мир праху всех, кто почил, – мы-то живы! Давай тост за то, что мы живы! Что мы ЕЩЕ живы.

– За то, что Я еще жив, стоит выпить, дорогой Резо! – спровоцировал я: проснулась опаска, и я по обыкновению вместо ожидания или шага назад сделал шаг вперед. И не ошибся.

– Еще как стоит! – возбужденно подхватил друг-Чантурия, и была тут угроза, а не радость по поводу того, что я еще жив.

Ни хрена себе, вареники!

Он, доктор Чантурия, выверенным неверным жестом набулькал мне в мензурку очередную дозу. Я опрокинул ее внутрь – даже не обожгла, даже не согрела… как вода. Вот ведь – пьяный треп вроде бы! И начал не я, а Серега Швед. И началось всего с ничего: про Тихона с ним, с Серегой, говорили, инцидент у «Пулковской» вспоминали в связи с инцидентом у «Прибалтийской». Потом Швед с Чантурией языками зацепился. А теперь все вырубились, а я не могу, чуя непонятную опасность. Что-что, а опасность я всегда чую до того даже, когда она становится реальной. И вот… Швед давно вырубился. Ленька-птенец давно усоп… а я рассусоливаю и чую, что не совсем дело чисто. И дверь в палату закрыта ровно настолько, чтобы в любой нужный момент распахнуться.

Она и распахнулась. Давид?

Да, он. Как ждал. Что значит «как»?! Ждал! Когда беседа дойдет до критической черты. Дошла? Судя по своевременности появления второго подручного доктора Чантурия – дошла.

– Реваз Нодарович! Тут привезли одного… Без вас никак!

А по выражению лица Давидика я вычислил, что никакого «одного» не привезли и вообще, может быть, никого не привезли, просто пришла пора заканчивать посиделки. И правильно! Пора заканчивать. Даже сквозь пьяную вату я уловил: пора заканчивать. На данный момент, во всяком случае. Умереть, уснуть. И видеть сны… Какие сны приснятся… Гамлет, в общем. Отстаньте. Сплю я, сплю. И даже не помню, о чем таком говорили. «Я крепко спал в ночь после нашей свадьбы, и ни о чем плохом не думал я. Пока я спал, любовник мамы, Клавдий, мне в ухо налил… извиняюсь… яд!».

А поутру они проснулись… И я с больной головой, наглотавшись «антиполицая», чтобы придти в себя, последовательно восстанавливал – что же вчера такое было? Заснул, кстати, я в ногах у Шведа. Умудрились ведь поместиться на одной койке! Это при наших габаритах.