Измайлов Андрей - Русский транзит

Я на голубом глазу, что называется, сознался, мол, из всех названных мне известен только Барри Уайт, благодаря «Голосу Америки», музыкальным программам. (Белозерова я только и знал как Витю).

И этот Лихарев понес что-то несусветное: про измену Родине, про сионистский заговор, про предстоящий процесс, где и мне уготована роль, – и какова будет роль, зависит от меня же. Ни черта я не понимал, мандражировал сильно и вилял тоже сильно, все время помнил о своем «подснежном» трудовом стаже, врал, помнится, напропалую, чем вызывал ответную реакцию – еще большую заинтересованность и дотошность капитана Лихарева.

Ну и выяснилось в конечном счете, что меня подставил Белозеров (Витя, Витя! Вот тебе и Витя!) – время тянул, указывал на всех подряд, кто рядом с ним мог оказаться, но не имел к делу ни малейшего отношения. А я как раз не имел. Ни малейшего! И фамилию Филонова, каюсь, впервые от капитана КГБ услышал… А дело получилось громкое. Комитет по нему даже фильм снял документальный, два раза по ЦТ показывали. Дело в следующем: несколько наших «отказников» переправляли на Запад картины русских авангардистов двадцатых годов, пасхальные яйца Фаберже, царские золотые монеты – словом, все, что пользовалось (и пользуется) колоссальным спросом на аукционах «Кристи» и «Сотби». Переправляли разными каналами: и с волной еврейской эмиграции, и через дипломатическую службу, и даже в контейнерах с экспортными товарами. Заправляли делом Белозеров, Буткина, Перельман. Первые двое получили максимум, по двенадцать лет, а Перельман отделался легким пятилетним испугом.

Благодаря капитану Лихареву, благодаря так называемым очным ставкам я и познакомился со Львом Михайловичем. Весьма колоритная личность:

– Вы только поймите меня правильно, товарищ капитан, но…

– Гражданин капитан!

– Вы только поймите меня правильно, товарищ капитан, но пока идет следствие и не состоялся суд, вы для меня товарищ, а не гражданин.

– После суда, Перельман…

– Лев Михайлович, товарищ капитан. Вы только поймите меня правильно, а ваше имя-отчество? После суда, я твердо уверен, мы с вами останемся товарищами.

– Тамбовский волк тебе товарищ!

– Вы только поймите меня правильно, но зачем вы такие слова при молодом человеке… Вы, конечно же, не коренной петербуржец. Вы не из Тамбова, кстати? Товарищ капитан.

– Хватит! Я вам задал вопрос! Как раз об этом молодом человеке!..

Лев Михайлович Перельман все с той же напористой вежливостью заверил, что молодого человека никогда, ни при каких обстоятельствах не видел, и это сущая правда. (И это сущая правда! Ни он меня, ни я его до подневольной встречи в кабинете Лихарева не видел. А вот после, спустя пять лет, доводилось…) Лев Михайлович Перельман, по-прежнему призывая понять его правильно, заверил, что свято выполняет заповедь Моисееву «не лжесвидетельствуй» и так далее, и так далее, и так далее. Зато он сдал на следствии всех, кого только действительно знал. Но и только.

С годами, поднабравшись кое-какого опыта, я постепенно пришел к выводу, что Перельман сам и настучал в органы о группе Белозеров – Буткина – Перельман. Сын Льва Михайловича давно обитал в Штатах, дочь – в Хайфе. И пересылка раритетов (бесценных, но за бесценок), вполне вероятно, имела целью обогащение не здесь, а там – но и здесь, и там обогащался Перельман. Он, очевидно, взвесил «за» и «против» и предпочел отсидеть пять лет в качестве малозначительного посредника, бывшего на посылках у подлинных акул Белозерова – Буткиной, а уж после отсидки воссоединиться с семьей, с дочерью, с сыном. По здравому размышлению – акулой был именно он. Но акулой на крючке у КГБ. Пришли высокие договаривающиеся стороны к соглашению, судя по… Да хотя бы по тому, что сразу после пяти лет зоны Лев с размахом принялся за старое, квартира его походила на запасники Эрмитажа. Вот только с дольщиками Перельмана вечно что-нибудь случалось: то ограбят, то автобусом переедут, то арестовывают с полной конфискацией. А он умудрялся выходить сухим из воды. Другого давно бы заподозрили свои же и грохнули бы без свидетелей. Другого – да, но не Перельмана.

Единственным облачком на ясном небосводе Льва Михайловича было то, что выездную визу он получить никак не мог. Оно и понятно! Комитету он здесь нужней, чем за кордоном: ты нам поставляешь информацию о теневом бизнесе, мы тебе позволяем многое в том же теневом бизнесе. Позволяем очень многое, но не позволяем съехать. Справедливо?