Измайлов Андрей - Русский транзит

– Он наказан! – громко, не для меня, для Барабашки отчеканила Лийка, когда я мимически изобразил: да пусть войдет, я ведь как-никак приехал!..

Да. Я приехал. Не ради Барабашки. Не ради Лийки. Дело есть дело. Дискета. Поможешь разобраться, Лий?

Помогла. Разобралась. Лия Боруховна Ваарзагер была не в пример Лие Боруховне Ваарзагер многословна, хотя для не знающих ее послужила бы образцом лаконичности. Ну еще бы! Любимый конек! Итак?

– Самозапускающаяся дискета. Системная. Считывание не с жесткого диска, а с нее самой непосредственно. Выводит пароль. Тут же себя начинает стирать. Или искажать. Ушла в оперативную память, а себя исказила. Предупреждение было?.. Сколько секунд? Так. Если не успел, то она сбросила машину. Режим – ресет. Полное уничтожение памяти. Так. Чтобы в момент старта не проанализировать. Так что…

Так что – fuck off, товарищ Бояров!

Именно латинизированный Факов радовал глаз – мой и Лийкин. Уже без всяческих «Благодарю вас!». Может, сей Факов возник в последнюю секунду работы японо-корейского компьютера, когда я его, компьютер, отключил там, в магазинчике. Неважно. Важно то, что ничего теперь не добиться от дискеты, кроме прощального пожелания: Fuck off!

Я мало что понял из ее лаконичного многословия. Суть ясна: загубил ты, Бояров, дискету. Стандартную, черт побери, дискету, неотличимую хотя бы от этой вот Барабашкиной. порнушной. KODAK. PC/2D-HT.

Стандартную, да не стандартную! Главное, чтобы она не попала ИМ в руки. Все, что на ней есть… Отныне и вовеки веков на ней есть лишь и только: Fuck off!

Для очистки совести я спросил, мол, а если бы успел, если бы отключил до истечения пятнадцатисекундного лимита?

– … – Лийка дала понять: программ для взлома множество, но в ЭТОМ случае вряд ли что сгодилось.

Если послужит утешением, то утешься, Бояров. Слабое утешение, но хоть отпала обязанность (а была ли?) дозваниваться до попки-Факова. Насрать и розами засыпать, господа офицера! Уже всяко легче: даже будь на дискете «казнить нельзя помиловать» – ни одна зараза не узнает. Оторви да выбрось. Впрочем, бросаться рановато. Фебрилы именно за ней, за дискетой, охотятся – генерала Гошу обложили в «Фаберже». И Валька Голова среагировал на упоминание о ней (не о ней я упомянул, а о другой, о той, что фроляйн-мисс Галински выдавала за добычу «перебежчика» Лихарева, но Валька Голова не в курсе).

– … – Лийка не спросила: «Поужинаешь со мной?». Она просто накрыла на стол. Рыба-фиш. Домашняя, Бояров! Ты, небось, гамбургерами перебиваешься по обыкновению, желудок гробишь. Она не задала ни одного лишнего вопроса, ответив на все мои. Захочет Бояров – сам скажет.

Сам я не сказал. К чему? Лийку втягивать, нервы трепать. Просто приехал навестить, рыбу-фиш покушать, разделить одиночество соломенной вдовы, дитенком поинтересоваться… (Разумеется, и ей и мне ясно-понятно: не за тем я приехал. Но теперь-то хоть вид сделаем. Обоюдно). К слову, о дитенке! Просквозит ведь Барабашку в коридоре. Пусть уж входит, а, Лий?!

– Входи. Входи уж!

Барабашка только того и ждал. Рожица хи-итрая, как бы виноватая.

– Босиком! – указала Лийка на страшный Барабашкин грех. Дай Бог, последний грех.

Барабашка уже встретился со мной взглядом и взял в сообщники: что женщины понимают! Принял стойку киба-дачи. Мол, нам ли, каратистам, бояться простуды голых пяток! Не так ли, анкл-Саша?

– Ha-день тап-ки! – скомандовала Лийка тоном матери, выпустившей бразды управления, но сохраняющей видимость верховенства.

«Уважь мать!» – показал я Барабашке лицом. И он ускакал за тапками. Мужской авторитет – это авторитет, тем более – анкл-Саша, папин друг. Да-а-а, папин друг, папин друг… А Лийка очень похорошела, надо отдать должное. Саломея! Или Эсфирь? Короче, библейская красавица. Не помню, кто там кто.

– … – Лийка души не чает в Барабашке. Защитник растет, каратист!

– Успехи?

– … – Лийка гордо подтвердила: успехи. И громко пожаловалась (не столько мне, сколько для Барабашкиного слуха): – Ненормальный! Меня перегнал, а в голове… Мы черепаху привезли с собой. На Гавайях отдыхали, там поймали. Она у нас жила-жила, а потом исчезла. Уползла куда-то. Может быть, совсем. Из дому. И ее счастье! Этот балбес признался: он ее собирался на черепашку-ниндзя тренировать! Саша, ты представляешь?! Босиком!!! – отчаялась Лийка.

Ну, босиком. Барабашка вернулся без тапок, само собой.

– А я не нашел! Я и без них! – упрямство подрастающего не мальчика, но мужа. – Я хочу есть!

– … -Лийка продемонстрировала полную капитуляцию: ешь. Ох, забаловала она Барабашку.