Измайлов Андрей - Русский транзит

И теперь поймал. Лезвие шло снизу. Так! Шаг вперед и приблокировка. Захват. Блок-удар в бицепс вооруженной руки. Ну и… школа есть школа… четкий уракен в голову. Все это на автомате, не задумываясь. Тело упало.

С женщинами сражаться нельзя. Я сделал еще шаг вперед, в прихожую, захлопнул за собой дверь и шлепнул по стенке там, где должен быть выключатель. Свет!

С женщинами я и не сражаюсь. Маринка прижималась к стеночке ближе к кухне, сдерживая ладонями свой горловой крик. Вся в слезах и… больше ни в чем. А у меня под ногами непотребной голой кучей валялся самэц Илья. И нож валялся тут же. Обычный, кухонный, с волнистым лезвием, хлеборезный.

Да-а-а, Илико, это тебе не беспомощных алкашей резать у себя в прозекторской.

Я ухватил вурдалака за лодыжку, протащил из коридора в комнату, бросил его там. Скомандовал Маринке:

– Кружку воды! И одевайся!

– Если хочешь знать, я…

– Ничего не хочу знать. То есть хочу, но совсем не то. Воды, я сказал!

Она принесла в дрожащих руках кружку, не протянула мне, а вцепилась в нее мертвой хваткой и, пока я обследовал бездыханного самца-Илью (жив ли?), частила и частила, периодически стуча зубами о край эмалированной посудины…

Если дядя хочет знать, то он сам виноват! Бросил ее на произвол судьбы! Обещал приехать, не приехал! А она знает, куда он лыжи навострил, она не случайно не хотела говорить, куда эта кукла отправилась! И ведь права оказалась! Дядя сразу про нее, про тетю, забыл и к своей кукле помчался! А ей одной что делать? Илья противный-волосатый, но он ее к стенке припер, на испуг взял! Если дядя хочет знать, Илья ей сказал, что больше некому было, кроме нее, щитовую раскурочить. Илья ей сказал, что даже если это не так, он все равно Ревазу Нодаровичу доложит… И пусть она перед Чантурией попробует оправдаться! Доктор Чантурия видел, как они спелись, дядя с тетей. Да все видели, и он, Илья, видел. И пусть она не нервничает так сильно, или лучше ей успокоительный укольчик сделать? Двое держат, третий вкалывает. А потом… Сама знаешь, что потом. Но он, Илья, ее пожалеет – красивая, молодая. Одно только условие… и он, Илья, никому ничего не скажет. Что ей было делать?! Если дядя хочет знать, то она, может, нарочно согласилась! Усыпить бдительность, если хочешь знать, выведать подробности и тебе же, дядя, их сообщить, если хочешь знать! А ты, дядя, умотал за своей куклой и даже не предупредил! Знаешь, кто – ты после всего этого, дядя?!

Поразительное умение сваливать с больной головы на здоровую. Чисто женское!

– Ты Шведа предупредила?

Кивает. Но не очень определенно.

– Да или нет?!

– Д-д… н-н… Не успела.

– Что-о-о?!!!

– Ну… Я так на тебя рассердилась, если хочешь знать! А вот не буду, решила, если хочешь знать! И меня к нему не подпустили, Илья ни на шаг не отставал, если хочешь знать! И вообще, я нанималась что ли?! Я тут одна, как… как…

– Он жив?

– Ой, а что? Насмерть?!

– Дура! Швед жив?!

Илико-то жив. Просто в нокауте. Лишь бы не амнезия. Он у меня сейчас должен многое вспомнить, все вспомнить!

– Жив. Там у него что-то не так. Срастается неправильно. Собираются повторно ломать и свежий гипс накладывать.

Та-а-ак! Знакомая мелодия!

– Когда?

– Ой, я не знаю! Ну что, я все должна знать?! Интересный ты, дядя! Тебя послушать, я все должна знать! Если хочешь знать, я…

– Ты мне воды принесла?! – взревел я.

– Вот… Ой, я всю выпила! Сейчас! Я тебя так ждала, так ждала, если хочешь знать!

Да-да. Ждала-ждала, пока не дождалась. «И Тогда она сбросила с себя всю одежду и тоже бросилась в море. И сия пучина поглотила ея. В общем все умерли». Как же, как же.

– Вот… Вода. А может, кофе? Еще теплый.

Дурища! Я плеснул из кружки в лицо самцу-Илье. Тот не отреагировал.

– Тебе долго собираться? – между делом спросил я.

– Уже! Собралась.

– Нет. Совсем собраться. С вещами. Насовсем. Отсюда.

– Ой, нет вопросов! Один чемодан и сумочка!

– Собирайся.

– Ой, а куда мы с тобой поедем? А кем я буду работать там? А как же этот?..

– Собир-р-райся!!!

Она собралась.

Не «поедем», а «поедешь». Не со мной, а сама по себе. Чем дальше, тем лучше. И не в Москву. Родственники есть? Брат? Двоюродный? На Урале? Вот пусть брат тебя, тетя, опекает, глаз с тебя не спускает. Ни в Питер, ни в Москву – ни под каким видом. Ясно?! Деньги есть? Возьми. На первое время хватит. Сочтемся когда-нибудь. Здесь тысяч пять…

Сникла. Но, кажется, проняло ее. Кажется, осознала: шутки кончились. Беги, балда, пока не зарезали.