Рю Мураками - Отель «Раффлз»

— На мой счет часто ошибаются.

Странный он какой-то, этот фотограф, верно, у него такое амплуа — все время быть странным… Я ненавижу, когда на мой счет ошибаются, но прежде всего я ненавижу, когда кто-то думает, что может меня понять.

Но я, даже если и напугана, никогда не буду тыкать концом зонта человеку в глаз, я все растворяю, даже ненависть… все растворяется у меня в голове, но он говорил мне не об этом… то, о чем шла речь, осталось у меня в голове, а вернее, где-то позади ушей, словно идеально прорисованный пейзаж, линия морского берега с бьющим в глаза полуденным солнцем, апельсиновое дерево, тихие пустынные улочки… но они не всегда были такими, ведь когда-то в этом третьеразрядном курортном городишке жили люди, но что-то произошло… что? Эпидемия или бойня, которую устроили вражеские войска? А быть может, просто рядом закрылась угольная шахта или что-нибудь такое… ну, в общем, что-то заставило людей покинуть эти места.

Однако в реальной жизни я терпеть не могла пустынных пейзажей, в своем воображении всегда населяла их людьми, словно те, кто увлекается игрушечными железными дорогами и расставляет повсюду фигурки начальника вокзала, носильщиков и пассажиров… вот и я была похожа на такого любителя… так получалось не нарочно (ибо я отлично помнила то, что говорил мне карлик, а все эти ужасные сцены насилия все время повторялись в моей голове и становились только страшнее), но все эти люди в моем воображаемом мире отличались добродетелью, это были такие люди, которые могли бы откровенно сказать о себе: я беден, но веду честную жизнь; они не причиняли друг другу зла, они ненавидели жестокость, они не обладали никакими талантами, были неспособны произнести что-нибудь смешное, однако я решила, что курортик с таким населением убережет меня от ошибочных шагов — в те редкие случаи, когда курю траву или принимаю наркотики, я ощущаю, как меня встряхивает какая-то могучая сила.

Подобное случается и в моменты полного нервного истощения — я вдруг становлюсь подозрительной до такой степени, что сама себе удивляюсь: например, говорю себе: «Вот этот стилист, что так пристально смотрит на меня, верно, послан, чтобы загнать меня в какую-нибудь ловушку, он меня не любит». Подозрение мое становится все сильнее и сильнее, внутри меня образуется какой-то параноидальный сгусток, что-то вроде концентрированной реальности, и в такие моменты, если бы этот стилист умер с перерезанным горлом у меня на глазах, это доставило бы мне удовольствие… конечно, я понимаю, что нельзя допускать такие мысли… ведь подобное желание что-то значит…

В моем мире, что таится у меня в голове за ушами, жители этого грустного городка ведут такую скромную и честную жизнь, какую только могу себе вообразить, я считала, что они оградят меня, помогут мне отогнать желание видеть того стилиста с перерезанным горлом… но это так скучно…

— Ах вот как? Но это так, я оставил свой фотоаппарат дома. Я могу снять тебя в Японии, только надо будет улучить момент… было бы неплохо запечатлеть тебя во время работы. У тебя есть что-нибудь на примете?

Зло притягивает меня, но когда я в растерянности, все приобретает смысл.

— Да, есть. В этом году я буду сниматься. На этот раз у меня главная роль. Съемки в Канадзава.

Я искала беспричинное зло, зло, лишенное всякого смысла, и если бы я нашла его, в моем мире родился бы герой, а я стала бы в сто тысяч раз красивее, чем сейчас.

Я искала этого героя двадцать четыре года.

И вот наконец нашла.

— Ладно, тогда я сделаю снимки здесь… но скажи, почему ты выбрала именно меня?

Мне нравятся твои фотографии с офицерами южновьетнамской армии, которые держат в руках куски человеческой плоти.

— Потому что мне очень нравятся твои работы.

Та из них, на которой запечатлен улыбающийся офицер, который держит за волосы труп вьетконговца, развороченный взрывом гранаты.

— Мне приятно слышать это… Я постараюсь исполнить твой портрет в том же стиле, насколько это будет возможно.

Этот офицер представляется для меня воплощением того самого беспричинного зла, а труп, разорванный от груди, выглядит так, будто это плюшевый медвежонок.

— На самом деле мне кажется, что это самое главное в фотографии.

Этот плюшевый вьетконговец и беззаботный офицер поселились в моем городке и стали кем-то вроде почетных граждан.

— Я стараюсь не думать о том, кто находится передо мной, я заставляю себя не думать о том, что я фотографирую. Ты знаешь, я не люблю говорить на эту тему… но я был во Вьетнаме.