Уильям Айриш - Я вышла замуж за покойника

Патрис оделась, одела Хью и спустилась с ним вниз. В этот ранний час в столовой так приятно. В окна сквозь свежие ситцевые занавески льются лучи будто умытого солнца. На столе яркая веселая посуда. Восхитительный аромат кофе. Аппетитный запах только что поджаренных тостов, прикрытых салфеткой, чтобы не остыли. В центре стола букет, срезанный не больше часа назад мамашей Хаззард в саду. Сама мамаша Хаззард, веселая и бодрая, в ситцевом утреннем платье, встречает ее улыбкой. Дом. Покой.

«Оставьте меня в покое, — молит она про себя. — Оставьте мне все это. Дайте, как и полагается, радоваться всему этому. Не отнимайте, оставьте мне».

Обойдя вокруг стола, поцеловала маму и передала ей для поцелуя маленького Хью. Затем усадила малыша между ними на высокий стульчик и села сама.

Поняла, что они ее ждут.

Потом увидела конверт с рекламной брошюрой универмага. Она определила это по фирменному бланку в верхнем углу. Но под ним еще один. Из-под верхнего конверта торчит белый уголок…

Ей было страшно достать и посмотреть поближе. Потом.

Принялась кормить Хью кашей, сама прихлебывала фруктовый сок. Конверт отравлял аппетит, действовал на нервы.

Может, не один из тех, может, что-нибудь другое. Резко отодвинула пакет из универмага.

«Миссис Патрис Хаззард».

Надписано от руки, значит, личное. Таких писем ни от кого из знакомых она не получала. Кто написал? Кто еще ее знает? Должно быть, — нет, наверняка, — снова одно их тех. В животе похолодело, подступила тошнота. Как загипнотизированная, стала впитывать глазами все детали. Погашенная волнистыми линиями фиолетовая трехцентовая марка. Сбоку круглая почтовая печать. Отправлено поздно, после полуночи. Интересно, откуда? Кем? Представила крадущуюся во тьме к почтовому ящику неясную фигуру, поспешно сующую письмо, и опустившийся со звоном язычок над щелью.

Вскрыла ножом конверт.

Мамаша Хаззард принялась кормить малыша — все внимание ему. Каждая проглоченная ложка каши вызывает взрыв похвал.

Развернула сложенный пополам лист бумаги. Хорошо, что между ними ваза с цветами — загораживает трясущиеся руки. Такой чистый, столько свободного места, так мало написано. Посередине листа, вдоль сгиба, всего одна строчка.

«Что ты здесь делаешь?»

Сдавило грудь. Чтобы не выдать себя, глубоко вдохнула, пытаясь удержать внезапно подступившую тошноту.

Мамаша Хаззард показывает Хью пустую тарелку:

— Ничего не осталось. Хью все съел! Где теперь каша?

Патрис опустила руки под стол. Удалось вложить листок в конверт, сложить пополам, еще раз пополам и зажать в руке. «Еще одно — и что-то случится». Вот оно, это «еще одно». Она теряла самообладание, не осознавая, к какому бедствию это может привести. «Уходи отсюда, — пронеслось в голове. — Выйди из-за стола… скорее!» Поднялась, задев стул. Повернулась и молча вышла из-за стола.

— Патрис, а кофе?

— Сейчас вернусь, — уже из-за двери, задыхаясь, ответила она. — Забыла одну вещь.

Прошла к себе в комнату, заперла дверь. И тут словно прорвало плотину. Она не знала, что будет дальше, во что это выльется. Думала, в слезы. Или в истерический смех. Ни в то, ни в другое. В ярость, в приступ ярости, слепой, непонятной, бессильной.

Патрис подошла к стене и принялась молотить над головой кулаками. Потом, словно ища и не находя выхода, к другой стене, еще к другой, в отчаянии вопрошая про себя: «Кто ты? Откуда их шлешь? Выходи на свет, чтобы я тебя видела! Выходи, будем драться на равных!»

Наконец, выплеснув эмоции, остановилась и, тяжело дыша, поникла. В этот момент пришло внезапное решение. Есть один-единственный путь нанести ответный удар, единственный путь обезвредить эти действия…

Распахнула дверь. Сбежала по лестнице. В глазах — ни слезинки. Письмо все еще зажато в руке. На ходу вынула из конверта, развернула, принялась разглаживать.

Так же решительно вошла в столовую.

— Выпил все молоко, молодец, — восхищалась мамаша Хаззард.

Патрис быстро подошла к ней.

— Хочу вам кое-что показать, — коротко бросила она. — Посмотрите вот это.

Положила на стол лист бумаги и стала ждать.

— Минутку, дорогая. Дай найду очки, — ласково ответила мама, шаря по столу руками. — Знаю, что лежали здесь, когда отец спускался к завтраку. Вместе читали газету…

Обернулась к стоявшему по другую сторону буфету.

Патрис продолжала стоять. Поглядела на Хью. Он не выпускал из кулачка ложку. Увидев ее, весело замахал ею. Дом. Покой.