Вэл Макдермид - Тайные раны

Она вынула из конверта листок и протянула его Грише.

— «Выявленные соединения: рогипнол», — прочел тот. — Я слышал об этой лаборатории, они вроде бы довольно аккуратные ребята. Но лучше свяжитесь с ними сами, узнайте, не осталось ли у них какой-то части пробы. Пока тут слишком мало подробностей, я не могу точно сказать, сколько он принял и когда.

Он вернул листок Поле.

— Думаю, мы знаем, когда и где. В четверг вечером, в «Аматисе», — угрюмо проворчала Кэрол.

Гриша нахмурился.

— А возможно, и нет. — Он нажал несколько клавиш, щелкнул мышью. — Вот, я так и думал. Это так называемая «таблетка забывчивости». Начинает действовать через двадцать-тридцать минут после попадания в пищеварительную систему. А значит, если Робби дали эту штуку в ночном клубе, то к тому моменту, как он вышел, он был уже совершенно не в себе.

— Никому и в голову не пришло, что он был пьян, — возразила Пола. — И на записях камер видеонаблюдения видно, что двигается он нормально.

— Значит, он доверял своему спутнику, кем бы тот ни был, настолько, чтобы пойти с ним куда-то еще. Куда-то, где ему дали питье, в которое подмешали рогипнол. — Кэрол думала вслух.

— Алкоголь усугубляет эффект действия препарата. Таким образом, если он пил и раньше, то он должен был потерять контроль над собой самое большее через час после приема вещества, — заявил Гриша. — Он бы покорно терпел все, что с ним происходит. Он бы не сопротивлялся анальному проникновению. Ему было бы плевать на свечу, которую ему вставили в задний проход. И после он бы ничего об этом не помнил. Идеальное убийство, на самом-то деле. К тому времени, как жертва умрет, ее связь с тобой давно затеряется.

Кэрол вернула бумажку Поле.

— Молодец, — похвалила она. — Но дело адское. И, похоже, оно делается все труднее с каждым новым клочком информации, который нам удается добыть.

Полчаса спустя дело стало еще труднее. Кэрол сидела у себя в кабинете, закрыв дверь и задернув занавески, чтобы ее ничто не отвлекало. Локтями она уперлась в стол, одной рукой держа у уха телефон.

— Надеюсь, я вас не разбудила, — сказала она в трубку.

— Вообще-то разбудили. Но ничего страшного, мне все равно тут надо разобраться со всякой ерундой, — отозвалась Бинди Блис хрипловатым со сна голосом. Она кашлянула, шмыгнула носом. Кэрол слышала, как она передвигается по комнате.

— Я хочу кое-что у вас спросить. Немного интимное.

Послышался смешок, затем — втягивание сигаретного дыма.

— Видимо, я должна ответить: «Нет проблем, валяйте, в делах об убийстве не бывает ничего интимного»? — Бинди довольно убедительно изобразила американский акцент.

На это возразить нечего, подумала Кэрол.

— Мне кажется, речь не только о том, что тайне личной жизни нет места в расследовании убийства, — заметила она. — Нам нужно выяснять о жертвах все, что возможно, даже если это кажется совершенно не относящимся к делу. Нами движет не пустое любопытство. — Она сама себя осадила. — Простите. Вы наверняка думаете, что это какая-то болтовня. Нет-нет. Я говорила вам о моем коллеге, он психолог. Он всегда напоминает мне, что лишних сведений о жертве убийства не бывает. Так что, надеюсь, вы меня извините, если вам покажется, что я вторгаюсь в вашу частную жизнь.

— Ничего-ничего. Выкладывайте ваши вопросы, я не собираюсь обижаться.

Кэрол набрала побольше воздуха. Игривый тон здесь неуместен.

— Робби любил, чтобы с ним занимались анальным сексом?

В трубке раздалось удивленное фырканье.

— Робби? Чтобы Робби подставлял задницу? Да вы шутите. Я пыталась его подбить на это, но он был совершенно убежден, что любой мужик-натурал, которому нравится играть в колышек, — латентный гей.

— В колышек? — непонимающе переспросила Кэрол. По сравнению с Бинди она почувствовала себя ужасно старомодной.

— Ну, вы знаете. «Наклони своего бойфренда». Это когда берешь дилдо и делаешь ему. Это и называется — игра в колышек.

— Никогда не слышала этого термина.

— Потому что вы живете на севере, — наставительно заметила Бинди. Интонация у нее была непринужденная и насмешливая, но Кэрол все равно ощутила свое безнадежное провинциальное невежество. — Вот один из моих бывших, парень, с которым я была до Робби, очень это дело любил. У меня до сих пор остались и ремни, и всякие дилдо, и прочее снаряжение. Я пыталась убедить Робби попробовать, но он так заартачился, словно я ему предлагаю вместе пойти на улицу и отыметь пару бродячих собак. Ему даже не нравился палец в заднице, когда мы трахались.