Томас Харрис - Черное воскресенье

Ландера поместили в госпиталь ВМФ в Куинсе. Здесь он начал вести дневник, но это длилось не очень долго. Писал он трудно и медленно. Ему казалось, что, если он станет писать быстрее, ручка выйдет из повиновения и напишет что-нибудь такое, чего он не желает видеть на бумаге.

Вот первые четыре записи:

Госпиталь Святого Альбана, 2 марта

Меня освободили. Первую неделю Маргарет навещала меня каждый день. На этой приезжала три раза. В другие дни ей надо было одалживать машину кому-то, с кем она договорилась о совместном пользовании. Маргарет хорошо выглядит, но она не совсем такая, какой я вспоминал ее там, в лагере. Она всегда кажется вполне удовлетворенной. Два раза привозила девочек. Сегодня тоже. Они просто сидели и смотрели на меня. Или оглядывали палату. Я прячу руку под простыней. Им нечем занять себя в госпитале. Могут, правда, пойти в рекреационный зал и выпить кока-колы. Не забыть попросить, чтобы мне разменяли деньги. Маргарет не сообразила дать девочкам какую-нибудь мелочь. Наверное, я кажусь им странным. Маргарет очень добра и терпелива, и девочки ее слушаются. Мне сегодня ночью опять снился Хорек и я был не очень внимателен, разговаривая с ними. Маргарет старается поддерживать разговор.

Госпиталь Святого Альбана, 12 марта

Врачи говорят, у меня особый вид малярии с нерегулярным циклом. Поэтому лихорадка может начаться в любой момент. Мне дают хлорохин, но он не сразу оказывает действие. Сегодня был приступ прямо при Маргарет. Она теперь коротко стрижется. Из-за этого она не очень на себя похожа, но от нее по-прежнему хорошо пахнет. Когда начался приступ, она обняла меня и держала, пока меня трясло. Она теплая и приятная. Только она лицо отвернула, когда меня держала. Вдруг от меня плохо пахнет? Может, это из-за десен? Очень боюсь, что Маргарет про меня узнает. Господи, хоть бы она не видела этот фильм.

Хорошие новости: врачи считают мою руку поврежденной только на десять процентов. Это не повлияет на право летать. Рано или поздно Маргарет и девочки все равно ее увидят.

Госпиталь Святого Альбана, 20 марта

Джергенс тоже здесь — в другом конце коридора. Рассчитывает вернуться в школу, преподавать зоологию, но он в плохой форме. Мы просидели в одной камере, как мне кажется, ровно два года. А он говорит — семьсот сорок пять дней. Ему тоже снятся сны. И Хорек. Приходится оставлять дверь палаты открытой. Эта одиночка под конец совсем его доконала. Ему никто не верил, что он не нарочно кричит в камере по ночам и не может остановиться. Хорек орал на него и вызывал генерала Смегму. По-настоящему Смегму звали — Леброн Нгу, капитан, а не генерал, — не забыть бы его имя. Полуфранцуз-полувьетнамец. В тот раз Джергенса прижали к стене и били по лицу. Вот что Джергенс сказал им: «Некоторые виды растений и животных несут в себе летальные гены, которые, если они гомозиготны, прекращают развитие особи, и особь погибает. Яркий пример тому — желтые домовые мыши mus musculus. Они никогда не дают генетически чистого потомства, — тебе, Смегма, это должно быть особенно интересно. (Тут они попытались выволочь его из камеры.) Если желтая мышь спаривается с нежелтой, половина потомства будет желтой, а половина — нет. (Тут Джергенс ухватился за оконную решетку, а Хорек вышел наружу и стал бить его сапогом по пальцам.) Такой процент обычно ожидается от спаривания гетерозиготной особи, желтой, с рецессивно гомозиготной нежелтой, например, с агути, небольшим прожорливым тонконогим грызуном, похожим на кролика, но с короткими ушами. Если же спариваются две желтые особи, то в их потомстве окажутся в среднем два желтых на одного нежелтого мышонка, хотя в принципе следовало бы ожидать одного чисто желтого на каждых два гетерозиготно желтых и одного нежелтого. (Теперь руки у Джергенса были разбиты в кровь; Смегма и Хорек тащили его по коридору, а он все кричал.) НО: гомозиготная желтая погибает на стадии эмбриона. Это ты, Смегма. Паразит на коротеньких кривых ножках, генетически обреченный на вымирание, точно как желтая мышь».

За это Джергенс получил шесть месяцев одиночки и потерял все зубы на урезанном пайке. Он выцарапал текст этой «лекции» о желтых мышах на планках нар, и я читал и перечитывал его потом, когда Джергенса забрали из камеры.

Больше не собираюсь думать об этом. Нет, собираюсь. Могу повторять это про себя в некоторых других случаях. Надо поднять матрас и посмотреть: может, кто-то в госпитале тоже выцарапал что-нибудь на планках кровати.