Стюарт Вудс - Предатель

— Скажи ей, что через десять дней я закончу черновой вариант. Смотровой зал я закажу в киношколе.

— Хорошо, что смогу — сделаю. А ты уже отдохнул?

Он повернулся к ней.

Фильм кончился непривычно, без титров — они еще не были готовы.

— Мне это нравится, — сказала женщина, — я просто в восторге. Но график фестиваля уже составлен.

— Наверняка там найдется место и для нас! — сказал Винни. — Послушайте, ведь этот фильм, сделанный исключительно в Нью-Йорке: музыка написана студентом из Джуллиарда, режиссер — из киношколы при Нью-Йоркском университете, между прочим, обещает стать настоящим мастером. Через пару месяцев вы будете выглядеть умнее всех из-за того, что показали этот фильм на фестивале.

— Вы можете закончить его в срок? — спросила она.

— Можем, — ответил Винни. Он надеялся, что это будет так.

— Вот что я вам скажу. На второй вечер у нас запланирована только одна картина — новый фильм из Англии. Я запущу вашу ленту первой.

— Лучше второй, — сказал Винни. — На фоне английского фильма мы будем даже лучше смотреться, оставьте нас на десерт.

Она протянула ему руку.

— Вы в программе.

Затаив дыхание, Винни набрал номер.

— Офис мистера Голдмана, — сказал деловитый женский голос.

— Здравствуйте, это говорит Майкл Винсент. Могу я поговорить с Лео?

— Он знает вас, мистер Винсент?

— А откуда тогда у меня этот номер? — со смехом ответил Винни.

— Одну минуту.

Затем последовала долгая пауза, но наконец в трубке послышался мужской голос.

— Лео Голдман, — быстро произнес он.

— Добрый день, это Майкл Винсент, — ответил Винни. «Что, если он, Господи, меня не вспомнит?» — пронеслось у него.

— А, друг Барбары. Чем я могу вам помочь?

— Вы будете в Нью-Йорке на кинофестивале?

— Собираюсь на открытие, а потом мне надо отбыть в Лондон.

— Мой фильм будет демонстрироваться на второй день.

— Лучше приносите его в наш смотровой зал — в «Центурион-билдинг» на Пятой авеню. Сейчас скажу когда… — Винни услышал, как Лео листает страницы, — в три часа в день открытия.

— Отлично.

— Тогда до встречи. — Голдман повесил трубку.

После разговора Винни с минуту сидел молча. Потом вдруг разразился диким хохотом.

— Конкурсный показ с Лео Голдманом! — завопил он на всю комнату.

Винни сидел в такси и страшно волновался. До встречи с Лео Голдманом оставалось меньше десяти минут, а он был все еще в сорока кварталах от «Центурион-офиса». Он рассчитывал, что к началу показа фильм будет уже доставлен в офис Голдмана, но кинолаборатория запоздала с подготовкой копий, и ему пришлось самому везти фильм. Он достал платок, вытер лицо и сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь расслабиться. Изменить теперь он ничего не мог, оставалось положиться на судьбу.

Он опоздал на десять минут, и секретарь Голдмана сказала, что его уже ждут в смотровом зале. Он спустился на лифте вниз, отдал коробку с фильмом поджидавшему его механику, поправил галстук и вошел в зал.

Лео Голдман сидел, сгорбившись, в кресле, а в воздухе тянулся дым сигары. Он кивнул Винни, затем нажал кнопку и сказал:

— Начинайте, Джерри.

Винни занял свое место, и фильм начался. Когда прошло тридцать секунд титров, зазвонил телефон.

Голдман поднял трубку и стал быстро говорить, время от времени попыхивая сигарой.

Винни дотянулся до кнопки микрофона:

— Джерри, пожалуйста, остановите фильм и перемотайте к самому началу.

Голдман перестал говорить и прикрыл рукой трубку:

— Я смотрел, — сказал он.

— Лео, — спокойно произнес Винни. — Все, что мне нужно — это десять минут вашего пристального внимания. Если после этого вы захотите кому-то позвонить — ради Бога.

Голдман как-то странно на него посмотрел.

— Я перезвоню, — сказал он в трубку и нажал кнопку микрофона. — Поехали, Джерри.

Фильм начался снова, и Винни дал себе слово не смотреть на Голдмана. Это не трудно было сделать — Винни впервые видел законченный фильм и не мог оторваться от экрана.

Через десять минут после начала Голдман посмотрел на часы, потом взялся за телефон.

«Ох, черт, — подумал Винни, — я пропал!»

— Бернис, — сказал Голдман в трубку, — запишите, кто будет мне звонить.

Винни облегченно вздохнул и стал снова наслаждаться фильмом.

Голдман выкурил еще две сигары, но даже не пошевелился в своем кресле. И только когда на экране промелькнули последние кадры, он заговорил.

— Кому принадлежит фильм? — спросил он.