Барбара Вайн - Пятьдесят оттенков темноты

Мне Хелен очень нравилась. Прошло уже много времени с тех пор, как это чувство переросло в любовь. Она была совсем не похожа на Веру — веселая, беззаботная, смешливая, щедрая — и осталась такой. Долгое время, вплоть до «примирения» Фрэнсиса с Джейми, она была единственным членом семьи, с которым Фрэнсис поддерживал связь. Казалось, его тянуло к ней — нетрудно видеть почему. Конечно, Хелен была мила, и в ней напрочь отсутствовала фальшь, но у них имелось еще кое-что общее, и это Фрэнсис особенно ценил. В детском возрасте они оба были брошены — «сплавлены», как выражался Фрэнсис — одним из родителей. Мать Фрэнсиса отправила его в пансион, чтобы полностью посвятить себя своей сестре, а отец Хелен отдал ее бабушке и дедушке и не забрал назад даже после того, как у него появилась новая жена и новый дом… Я не очень понимаю, что имеет в виду Дэниел Стюарт, когда пишет, что «разлучение… все еще не дает покоя» Хелен. История о том, как Артур Лонгли привел свою невесту к воротам школы, чтобы показать Хелен, хорошо известна в нашей семье, и сама Хелен обычно рассказывала ее, не испытывая обиды.

— Дедушка и бабушка были настоящими ангелами, — говорила она, — и жизнь с ними казалась истинным блаженством. Иногда я лишь пугалась мысли, что меня заберет отец или что я вообще могла не родиться. Знаешь, что сделала бабушка сразу после моего приезда, в первый же вечер? Купила двух сиамских котят в корзинке и сказала, что их мама тоже умерла и что они очень расстроятся, если я не разрешу им спать в моей постели.

Когда в следующий раз я назвала Веру тетушкой, она смущенно заметила, что «тетя» звучит лучше. Не попробую ли я теперь называть ее тетей Верой, поскольку «тетушка» — это несколько вульгарно. Моя первая успешная попытка была услышана Фрэнсисом и чрезвычайно обрадовала его. Он начал опускать окончания во всех словах, доводя Веру до истерики.

За завтраком:

— Большое спасибо. Я больше не хочу коф. Сегодня не приносили почту? Полное безум, — и так далее.

Вера заламывала руки.

— Зачем ты это делаешь? Зачем ты меня мучаешь?

— Избегаю вульгарност люб ценой.

В результате я вообще перестала как-либо называть Веру.

Во время визита в Сток я подслушала, как она признавалась Хелен, что хотела бы иметь еще детей. Слово «подслушала» не означает, что я пряталась за дверью или занавеской, хотя, осмелюсь признаться, была вполне способна на такой поступок, — просто они знали о моем присутствии, но Вера, по всей видимости, считала меня слишком глупой, чтобы понять, а Хелен было все равно. Или, перейдя на шепот, они считали, что мне ничего не слышно. Наверное, именно так вели себя влюбленные в Викторианскую эпоху, находясь в большой комнате вместе с дуэньей.

Это случилось до того, как мама рассказала мне историю о пропавшем ребенке, Кэтлин Марч, до того, как я узнала, что Вера просто обожала маленькую сестру, когда была подростком. Я очень удивилась, услышав, что Вера любит детей и особенно маленьких. Может, именно поэтому она меня пригласила — потому что я еще ребенок? Может, она действительно меня любит, но не умеет это показать?

— Ты же знаешь, как я люблю детей, — сказала она Хелен.

Если та и сомневалась, то не подала виду.

— Что тебя останавливает, дорогая? Ты еще молода, ты сама еще ребенок. На целую вечность младше меня — в дочери годишься.

Мне это казалось немыслимым. Вере исполнилось тридцать четыре — поблекшие волосы, жилистая шея. Женщина средних лет.

— Есть небольшое препятствие — одному Богу известно, где находится Джерри.

— Война не будет длиться вечно, моя дорогая.

— Неужели? — горько усмехнулась Вера.

— Ты скучаешь и по Иден, да?

Вера умолкла. У нее появилась странная привычка, похоже, неосознанная. Я не видела, чтобы кто-то другой так делал. Сидя или стоя, она крепко прижимала ладони друг к другу и наклонялась вперед, опираясь на сомкнутые руки, словно превозмогала острую боль или пыталась на что-то с силой надавить. Мне ее поза больше всего напоминала попытку затолкать разбухшую пробку в бутылку с узким горлышком. Это продолжалось не больше одной или двух секунд, после чего Вера расслаблялась. Хелен наблюдала за ней с сочувственным любопытством. Потом Вера сказала:

— Иден уже не вернется.

— Конечно, вернется, дорогая! Что ты имеешь в виду?

— Не это . На должности радиотелеграфиста в Портсмуте ее жизнь вряд ли подвергается опасности. Я хочу сказать, что она больше не вернется в родной дом и не будет жить вместе со мной. Она отделилась, ведь так? Когда война закончится, Иден не захочет возвращаться в Синдон, а будет жить самостоятельно.