Али Найт - Точка кипения

— Что-то по-настоящему важное, за что его сочли нужным убить.

Джесси прислоняет холст к стене, вытирает руки о свои перепачканные краской брюки и кладет их на колени, крепко сжимая, словно хочет защититься от услышанного.

— Ты действительно думаешь, что это сделал Пол?

От отчаяния я начинаю кричать:

— Я не знаю! Но что мне еще остается думать! Порша подтвердила его алиби…

— Порша Ветерол?

— Она самая.

— Именно с ней у меня деловая встреча. Мы пытаемся решить проблему с заказом Раифа. Он ему не нравится.

— А-а…

— Он настоял на том, чтобы увидеть его, когда я только начала работу. Он захотел увидеть мою работу в процессе, чего я никогда не позволяю, но Порша уговорила меня, и вот теперь он хочет, чтобы я внесла изменения, хотя картина еще даже не закончена. Они считают себя кровавыми Медичи, отдающими приказы всем вокруг!

— О боже! Я замолвлю за тебя слово перед Поршей. А я-то думала, что для тебя это отличный заказ.

— Ну, в свете стремительного взлета моей карьеры, как говорят американцы, это уже выглядит как инвестиция для Раифа, а он все равно не рад.

— Где она?

Джесси подходит к дальней стене мастерской и снимает ткань, закрывающую холст. Картина в обычном ее стиле, основные цвета переходят один в другой, глаза в форме блюдца на бледно-розовом лице. Наброски серого костюма Раифа, гигантские искривленные плечи. Это искусство, требующее внимания, оно отличается от акварели на стене ресторана.

— Почему у него была такая реакция? Он ведь знал твой стиль.

— Ему не понравилось то, что я написала.

«Подпись» Джесси — это слово или фраза, парящие в пространстве рядом с головой того, кого она рисует. На этой картине изумрудная надпись танцует рядом с лицом Раифа: «Зеленая-зеленая трава».

Звонит телефон Джесси.

— Я быстро, — говорит она, замечая мой тревожный взгляд. — Это Порша.

— Мне нельзя ни с кем встречаться…

— Ты уверена? Не хочешь расспросить ее относительно алиби для Пола?

Мы обмениваемся понимающими взглядами.

— Не говори ей о Лексе, — прошу я. — Я не уверена, что об этом уже все знают.

— Я приведу ее сюда.

Она берет ключи и исчезает за дверью. Спустя несколько минут они заходят в комнату.

Увидев меня, Порша громко восклицает, наигранно заключает меня в объятия и целует в обе щеки, как будто бросает вызов мнению толпы.

— Боже мой, через что они заставили пройти тебя и твою семью! — Я стою молча, и она продолжает: — Я знаю, это тяжело, но ты не должна все это читать. Помни, что это всего лишь развлечение за твой счет. Тем не менее мне кажется, что Пол долго тянул резину. Вам нужен кто-то, кто мог бы представлять вашу семью и выступать в ваших интересах. Сейчас вам нужен профессионал. — Она садится, открывает сумочку и достает телефон. — Вы крутитесь так и этак перед журналистами, но пора взять все в свои руки. Я знаю отличную фирму с превосходной репутацией, чей босс — мой старый друг. Ты должна ему позвонить. Сошлись на меня, пожалуйста. — Она достает из сумочки кожаный блокнот, вырывает лист и пишет какие-то цифры. — Это твоя сумка? — Она подсовывает под нее листок. — Пришли его счет в мой офис.

— Хочешь выпить, Порша? — спрашивает Джесси, и Порша берет стакан воды.

Ее изящные туфли и дорогой брючный костюм выглядят странно в этой грязной мастерской. И ее автомобиль с откидным верхом могут угнать за несколько секунд, но она, по-видимому, не особенно переживает.

— Если нужна будет моя помощь, просто позвони.

— Почему ты подтвердила алиби Пола?

Порша не вздрагивает, просто поворачивается и смотрит на меня. Она привыкла к неудобным вопросам.

— Я подтвердила его алиби, потому что я его встретила. Я так понимаю, ты хочешь узнать как можно больше о том, что произошло с Полом в ту ночь, когда была убита Мелоди?

— Да.

— Понятно.

— Почему вы встретились?

Порша отпивает маленький глоток воды и оглядывается в поисках, куда бы поставить стакан, потом ставит его на пол. Она делает паузу, обдумывая свои слова.

— Знаешь, Кейт, я часто думала, что же ответить, если ты спросишь об этом, но лучше всего просто сказать правду. Тебя впоследствии не смогут уличить во лжи, если скажешь правду.

От страха у меня мурашки пробегают по спине.

— Мне хотелось бы назвать тебе точное время, но я не могу на сто процентов быть уверенной, в котором часу мы встретились.

— И в котором?

— В десять тридцать. Может быть, в десять сорок пять.

Джесси с изумлением смотрит на меня. Ей трудно вспомнить день, когда что-то произошло, а уж часы и минуты…