Али Найт - Точка кипения

— И что?

— Я считаюсь плохим представителем, и мои акции Форвуда уже не мои! — Лекс вплотную подъезжает к машине, в которой на заднем сиденье устроились три человека. Он бьет кулаком по гудку, и я вижу бледные овалы их лиц, пытающихся что-то рассмотреть сквозь дождь. — Я работал двадцать проклятых лет, двадцать выброшенных лет — и все обернулось вот так!

— Красный! Красный свет, Лекс!

Машина впереди нас переехала на другую полосу, и мы летим вперед к забитому автомобилями четырехстороннему перекрестку.

— Тормози!

Лекс жмет на тормоза, и машина останавливается так резко, что я подаюсь вперед, ремень едва удерживает меня.

— Знаешь, что произойдет с моими сорока пятью процентами акций Форвуда? — Он наклоняется ко мне, в салоне слышен запах горелых шин. — Их разделят между другими акционерами.

Мы молча смотрим друг на друга. Загорается зеленый, и сзади нас слышится гул гудков, потому что Лекс не двигается с места.

— Почему ты мне не скажешь, кто они?

Кто-то выкрикивает ругательства, высунувшись из окна.

— Ты не хочешь говорить? Так давай я объясню тебе. Пол…

— Перестань!

— И ты, и Джон. — У Лекса вырывается низкий тяжелый смех. — Считаешь, я говорю глупости? Я покажу тебе глупости! Вы хотите собрать урожай, который не сажали! В отличие от меня!

Его ярость вспыхивает с новой силой. Автомобиль с визгом срывается с места и летит через перекресток.

— И вот сегодня я получаю письмо от твоего зятя, напоминающего мне пункты, по которым представитель считается ненадлежащим. Просто чтобы ткнуть меня носом поглубже в дерьмо!

Он убьет нас обоих, если я не возьму все в свои руки.

— Лекс, ты сейчас не можешь рассуждать здраво! Полиция все равно допросила бы тебя, как они допросили меня.

— Зачем ты залезла в мой офис, Кейт? Каким сказкам своего благоверного ты не веришь?

Машина минует шлагбаум и мчится через железнодорожный переезд.

— Или, может быть, ты забралась туда не для того, чтобы что-то найти, Кейт? Может, ты влезла в мой офис, чтобы оставить там что-нибудь? Может, ты и он — и его чертов братец, кто знает! — заодно?

— У меня нет ответа, Лекс. Творится что-то непонятное. Я пытаюсь выяснить правду, но при этом не собираюсь гнать по шоссе и убивать себя! Мне, между прочим, терять столько же, сколько и тебе. — Я слышу, как он шипит от ярости, но продолжаю гнуть свою линию. — Вообще-то я потеряю гораздо больше, чем ты. — Теперь моя очередь злиться. — Ты можешь потерять определенные деньги. Я могу потерять… все! — Я замолкаю. Потом поворачиваюсь и с вызовом смотрю на него. — А знаешь что, Лекс? Я никогда не сдаюсь. Какая бы высокая преграда передо мной ни стояла, я собираюсь найти ответ, чего бы это ни стоило. Что я буду делать с тем, что узнаю, — это уже другой вопрос, но я все равно все выясню.

Но это не помогло. Лекс еще сильнее жмет на газ и улыбается.

— Какая великолепная речь, какие благородные мотивы! Да ты у нас маленькая ищейка!

Я буквально вжимаюсь в сиденье. Мы пролетаем мимо знака, предупреждающего, что три полосы сужаются до двух.

— Брать след, приносить брошенную палку… Вот хорошее название для ТВ-шоу — «Ищейка». Новый крутой детективный сериал.

— Лекс! Лекс!

Наша полоса начинает сужаться, и мне наплевать, что он думает о своем телевидении.

Но он не обращает на меня внимания и ведет себя как зачарованный.

— Ищейка, женщина, которая может почуять обман… которая упрямо…

Я не слушаю, только внимательно смотрю на дорожные конусы и знаки, настойчиво рекомендующие снизить скорость.

— Лекс! Ради бога, остановись!

Он съезжает с дороги, но фургон не дает ему вырваться вперед. Я слышу проклятия, а потом скрежет металла с его стороны машины, и мы несемся по двустороннему шоссе, ударяясь то о барьер разделительной полосы, то о бордюры на обочине, и с каждым ударом я испытываю непреодолимое желание ощутить запах своих детей. В этот судьбоносный миг я понимаю, что неподдельна только моя любовь к ним, и боль оттого, что я их больше не увижу, возрастает с каждым толчком. Лекс, несмотря на визг тормозов и гудки машин, несется вперед, а затем неожиданно съезжает в траву на обочине. Зад его автомобиля упирается в бордюр.

Я сижу смирно и ощущаю каждый благодарный удар своего сердца и делаю каждый вдох как первый раз. Потом не без усилий поворачиваюсь и смотрю на фары проезжающих мимо машин и темные тени, пробегающие перед нами. С огромным облегчением я понимаю, что мы, по крайней мере, ни в кого не врезались. Что-то теплое течет у меня по виску.