Али Найт - Точка кипения

— Но она боролась. Это у нее от меня. Я борец. Она всегда хотела избрать свой путь. Но она не была популярной. — Я пытаюсь возразить, но она обрывает меня. — Родители всегда говорят так, словно их дети идеальные, но Мелоди вовсе не была такой. Однако к ней всегда прислушивались, всегда.

— Она много говорила о своей работе в Форвуде?

— О, постоянно! Она говорила, что это одна большая семья, знаете ли.

Я делаю глоток чая.

— Все мы знаем, какая в семьях может быть конкуренция и борьба за власть. Гармония — это миф.

Миссис Грэм сдвигает брови.

— Что ж, возможно. В последнее время она немного поутихла по этому поводу.

— Да?

— Может быть, все усложнилось. Трудно сказать.

— Что усложнилось?

Миссис Грэм опускает глаза на свою чашку.

— Не могу точно сказать. Каждый взгляд и жест говорил, что что-то происходит.

Я вся внимание, но она молчит.

— Я работаю в программе, которую придумала Мелоди, и у нас на нее большие надежды. Кстати, мы посвящаем следующую передачу вашей дочери.

Миссис Грэм вздыхает, словно она разочарована. Мы останавливаемся возле клумбы с цветами, и я меняю тему.

— Я не думала, что розы распускаются так рано.

— Это кто-то, кого она не знала.

— Что, простите?

— Она не знала того, кто ее убил.

— Вы, похоже, уверены в этом.

— Это единственное объяснение, с которым я могу смириться.

Раздается еле слышный звонок в дверь, и миссис Грэм охает.

— Скорее всего, это племянница, сегодня ее очередь охранять меня. Она смотрит слишком много ерунды по телевизору.

— Почему вы думаете, что это кто-то, кого она не знала?

Миссис Грэм не торопится открывать дверь.

— Дон проводит исследования раковых клеток. А у Мелоди даже не было желания, к примеру, найти способ вылечить страдающих заболеванием Альцгеймера. Она была очень умная и могла бы пойти учиться на врача или юриста. По-настоящему помогать людям. Мне не нравились программы, которые она хотела делать, я не разделяла ее мечты. Она отдавала всю себя работе, которая была… несерьезной, даже глупой. — Она делает паузу. — Это незнакомый человек, какой-то сумасшедший. — Ее голос становится жестче и передает те эмоции, что она с трудом пытается контролировать. — Я отказываюсь верить, что она умерла из-за «Взгляда изнутри» или какого-то другого реалити-шоу. Нет, она не могла. Хотя все так непонятно сейчас.

— А как насчет другой стороны ее жизни? Молодые люди…

— У нее никого не было. Она работала. Вот все, чем она занималась.

— Насколько вам известно.

— Полиция постоянно твердила о том же, словно мы все застряли в жуткой пьесе пятидесятых. Я выросла в пятидесятые, тогда у нас и в самом деле были тайны. Она жила дома, потому что ей это нравилось. Она копила на квартиру, потому что не хотела выбрасывать деньги на аренду. Она открыто говорила с нами о наркотиках, сексе и тому подобном. Нас всех уже ничем не удивишь. Какие еще остались секреты?

Я просто восхищаюсь миссис Грэм и ее уверенными рассуждениями, но она неправа. Есть столько секретов! Сомневаюсь, например, что ей бы понравилось, что ее дочь встречалась с женатым мужчиной, но я не затрагиваю эту тему. Она только что потеряла близкого человека, поэтому требует соответствующего отношения к себе, уважительного и бережного. Снова раздается звонок в дверь, на этот раз более громкий. Мое время истекло.

— Хотите, я открою дверь на обратном пути?

— Если вам нетрудно.

— Конечно.

На пороге я встречаюсь с крупной женщиной в светло-коричневых узких ботинках на высоких каблуках. Мы пожимаем друг другу руки, и она представляется двоюродной сестрой Мелоди.

— Она в норме? — шепотом спрашивает она, взглядом показывая на дом.

— Даже не знаю, что сказать.

— Моя мама говорит, что она еще ни разу не плакала. Ни разу. — Тоненькая струйка размазанной туши стекает по ее щеке. — Это же ненормально, правда? — Она аккуратно проводит пальцем вдоль нижнего века и смотрит, не осталось ли на нем черных следов. — Видите, даже я оплакиваю Мелоди, а она не может пролить ни слезинки по собственной дочери.

— У скорби не бывает иерархии.

— А в этой семье очень даже есть, — фыркает она.

Я протягиваю ей свою пачку бумажных салфеток и иду к метро. Повернув за угол, я проверяю телефон и вижу несколько пропущенных звонков, а также сообщение от Ливви: «Ты где?» Я бегу. Мне срочно нужно в офис.

К тому времени, когда я возвращаюсь, Ливви уже забыла, зачем звонила мне. Она делает знак, чтобы я ушла, и хватает телефон, раздраженно взмахивая своим конским хвостом. Остаток дня пролетает как мгновение ока, и с наступлением сумерек все начинают закрывать ноутбуки, собирать сумки и надевать куртки. Я тоже готовлюсь уходить, начинаю наводить порядок и протираю салфеткой клавиатуру. Шаина идет мимо меня к выходу.