Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

— Вы бы хотели спеть с ней дуэтом? — спросил ведущий.

— Не знаю… Карла высокая, а я совсем маленькая. Это бы странно выглядело. Я куда лучше спелась бы с Саркози!

Анаис хватило сил улыбнуться. Она обожала Лили Аллен. Особенно ее песню «22», в нескольких словах рисовавшую обычную и безысходную судьбу тридцатилетней женщины, которая и не заметила, как пролетела молодость. Каждый раз, когда она смотрела клип — девушки в туалете ночного клуба, подновляя перед зеркалом макияж, надеются подновить и свою жизнь, — она словно видела саму себя.

Она закрыла глаза и вернулась к мифическим изображениям.

Дагеротипы, покрытые кровью.

Ей надо выбраться отсюда.

Напасть на след этого ублюдка.

Остановить хищника с повадками вампира.

Очередной датинг проходил в «Веге», новомодном баре в Девятом округе. Здешняя обстановка ничем не напоминала тропическую атмосферу «Питкэрна»: сплошь хромированные поверхности и светодиодные лампы. Слева — подсвеченный голубым бар, похожий на аквариум. Справа стояли диванчики в форме инфузорий. В роли столиков выступали серебристые кубы.

На барной стойке были расставлены «Blue Lagoon», [57] «Голубая лагуна» (англ.). коктейли на основе кюрасао, словно светившиеся в полумраке. Приглушенно вибрировала мягкая электронная музыка.

Холл был украшен картинками в рамках из нержавейки, изображавшими героя японского мультика конца семидесятых, Грендайзера. Он был с планеты Вега, а бар отдавал дань моде самых уродливых лет XX века — eighties. [58] Восьмидесятые (англ.).

Вечеринка начиналась в девять вечера. Шаплен пришел в половине девятого. Ему хотелось застать Саша врасплох. В пустом зале, не сняв пальто, она раскладывала по столикам картонки с номерами и не слышала, как он вошел. Шаплен воспользовался этим, чтобы понаблюдать за ней. Видимо, Саша была уроженкой Нидерландских Антильских островов. С короткой стрижкой, ростом под метр восемьдесят, спортивного телосложения и с непропорционально крупными руками, она, несмотря на свою красоту, выглядела тяжеловесной и массивной. Временами ее можно было принять за трансвестита.

— Привет, Саша, — сказал он, не выходя на свет.

Она вздрогнула. В зале стоял ледяной холод. Саша тут же выдавила из себя улыбку и вернулась к роли благожелательной богини, царящей над миллионом заблудших сердец.

Но едва Шаплен выступил из тени, как это выражение сменилось неприкрытой враждебностью. Он подошел к ней, не зная, пожать ей руку или чмокнуть в щеку. Саша отпрянула. Под темным пальто на ней было строгое черное платье, на ногах — фирменные черные туфли на каблуке. Ничто в этом наряде не говорило об антильском происхождении, но от всего ее существа веяло тропическими островами. Под светодиодными лампами ее кожа карамельного оттенка окрасилась в золотисто-коричневые тона, а изумрудные глаза приобрели цвет морской воды.

В свою очередь она смерила его взглядом, и его одежда явно привела ее в ужас. Фиолетовая рубашка, фланелевый плащ с тремя карманами, прямые брюки из шерстяной саржи и шикарные остроносые лаковые ботинки. Он надел то, что нашлось среди броских прикидов Ноно.

— И зачем только я пускаю в свой клуб дешевых бабников вроде тебя?

— Чем я заслужил подобное внимание?

— Помнится, я высказалась достаточно ясно.

Похоже, Саша однажды уже запретила ему приходить на ее вечеринки.

— С тех пор много воды утекло, — бросил он пробный камень.

— От слухов нелегко отделаться.

Она говорила с легким креольским акцентом. Ей удавалось от него избавиться, когда она обращалась к своей пастве, но сейчас, в этом поединке с глазу на глаз, он возник снова. Шаплен попытался спровоцировать ее, разыграв то ли бывшего, то ли потенциального любовника:

— Для тебя только твой клуб имеет значение, верно?

— А что еще? Мужики? Не смеши меня.

— Но ведь любовь — твое золотое дно.

— Не любовь, а надежда.

— Тут я с тобой согласен.

Саша шагнула к нему:

— Чего тебе надо, Ноно? После всего ты заявляешься сюда как ни в чем не бывало!

— Да что такого я натворил?

Саша безнадежно покачала головой:

— Ты пугаешь женщин. Бросаешь тень на других мужчин. А мне ты действуешь на нервы.

Он указал на бар в серебристых отсветах: