Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...

— Здравствуйте, мадам Мийе! — воскликнула она, улыбаясь во весь рот. — Вам кофе с молоком, как всегда?

Одри улыбнулась в ответ. Соня была единственной из всего персонала «Сент-Экзюпери», кто разговаривал с ней и к тому же оказывал больше внимания, чем любому другому преподавателю. Она упорно называла Одри «мадам Мийе», хотя та всегда просила обращаться к ней просто по имени.

— Да, Соня, спасибо…

Одри положила сумочку на столик у окна и обвела глазами кафе. В этот час было еще почти пусто. Она увидела лишь месье Лефевра, учителя физики и химии, с подстриженными по-военному усами, в очках в золотой оправе и в неизменном твидовом пиджаке с кожаными налокотниками на рукавах. Она молча кивнула ему, и он ответил тем же — любезно, но все же достаточно ясно обозначая дистанцию между собой и этой своей коллегой, слишком неопытной, обладающей слишком… скандальным прошлым, чтобы получить место в таком учебном заведении.

(«…а кстати, это правда, что она любовница директора, месье Рошфора? что у нее есть ребенок, которого у нее забрали согласно постановлению суда, из-за ее образа жизни?.. кажется, проблемы с наркотиками?..»)

Одри взглянула на часы: у нее было еще несколько минут. Она подошла к самому дальнему окну и посмотрела во двор. На нее волной нахлынуло ощущение дежавю. Что там говорил Антуан во время первого собеседования?..

— Знаете, мадемуазель Мийе, я люблю это место. Я сам здесь учился и был здесь счастлив. И я хочу, чтобы мои ученики тоже были здесь счастливы. Видите — этот двор, эти аркады… Это место совершенно уникально! Именно поэтому за учебу платят такие деньги.

Стоя рядом с директором у этого самого окна, она смотрела на галереи, опирающиеся на стройные колонны из резного камня, столетние деревья, безупречно ухоженный сад. Да, в самом деле, «Сент-Экзюпери» был невероятно красивым местом. Одри попыталась представить, как оно выглядит зимой, когда желтоватый свет льется из окон во двор уже начиная с четырех часов дня и призрачные фигурки учеников неслышно скользят под сводами, наполовину погруженными в туман, который целый день окутывает здание… Сегодня утром она получила частичный ответ на этот вопрос — точнее, увидела его своими глазами.

— Странная штука, да?

Одри вздрогнула.

Соня стояла у нее за спиной с чашкой кофе в руке.

— Туман… — пояснила официантка.

— Да… действительно странная.

— И это еще только начало. Что до меня, я никогда к этому не привыкну. Никогда. Даже после стольких лет…

Этим утром Одри, как никто, могла ее понять. Да, разумеется, Лавилль был настоящим музеем готической архитектуры; да, ее зарплата позволяла ей без проблем снимать квартиру, рассчитанную на семью из четырех человек; да, все здесь словно дышало мягким, ватным спокойствием. Но что сказать о той непроницаемой черноте, что ядовитым облаком окутывала город?.. О тайной конкуренции влиятельных семей и их состояний, о тайных супружеских изменах под маской внешнего благополучия?..

А что сказать о совсем недавнем прошлом Лавилля? Об ужасной истории, которая кровавым пятном легла на безупречную репутацию города, доселе известного лишь своей старинной архитектурой и необычным климатом, — о детях, похищенных и убитых во время сатанинского ритуала? Заголовки газет в тот период говорили сами за себя: «ДЬЯВОЛ В СЕРДЦЕ БУРГУНДИИ»… «ДРЕВНИЕ СТЕНЫ СОЧАТСЯ КРОВЬЮ»… «МОНСТРЫ В ТУМАНЕ»… Вышли даже две или три книги, посвященные тем событиям, а недавно Одри где-то прочитала о том, что на основе этих книг в Голливуде снимается фильм (хотя действие перенесено в Новую Англию)…

Что сказать, наконец, об этом постоянном тумане?

«Да, забрать сына и бежать как можно скорее…»

В этот момент под входной аркой двора появилась мужская фигура, и Одри вздрогнула, отвлекшись от своих мыслей. Затем мужчина приблизился, и она облегченно вздохнула. Когда любишь кого-то, ты готова узнавать его в каждом встречном… И когда ненавидишь (с недавних пор она это знала) — тоже.

Теперь она могла разглядеть мужчину: кожаная куртка, черные джинсы, тяжелые ботинки, черные волнистые волосы, спортивная походка. Николя Ле Гаррек.

На полпути к зданию он внезапно замедлил шаг, словно не решаясь идти дальше, потом остановился под сводом галереи и поднял голову. Одри показалось, что на его лице появилось озабоченное выражение, взгляд посуровел, лоб пересекли морщины… Но, скорее всего, это было лишь плодом ее воображения.