Джеймс Твайнинг - Scanned Document

— У вас все в порядке? Надеюсь, я не…

— Нет, вы все сделали правильно, — успокоила она его. — Я даже думаю, что полковник Галло придет сюда лично поблагодарить вас.

Гамбетта просиял, даже покраснел от натуги — так старался подобрать свое толстое пузо и выпятить грудь колесом.

— А можно мне быстренько посмотреть остальные вещдоки из коробки Кавалли?

— Конечно, можно. Погодите-ка, я поднесу ее вон туда. Там вам будет удобнее. — Энрико отнес коробку к складному столику, над которым был прилажен светильник на прищепке.

— Вот спасибо. — Аллегра улыбнулась. — Вы просто невероятно…

В этот момент в дальнем конце хранилища кто-то постучал в стекло перегородки. Гамбетта прижал палец к губам и прошептал с заговорщицким видом:

— Вы подождите здесь. Пойду избавлюсь от них.

Он потащился к выходу, а Аллегра осталась перебирать содержимое коробки. По большей части там было все, что люди обычно держат в карманах, — мобильный телефон (уже не работающий), какая-то мелочь, очки, сырой коробок спичек и пустая пачка «Мальборо лайт». В бумажнике тоже стандартный набор — деньги, банковские карты, идентификационная карта и множество ресторанных чеков.

Еще там были наручные часы — круглые, изящные, без лишних «наворотов», с черными римскими цифрами, календариком и ярко-оранжевой секундной стрелкой на белом циферблате. На обратной стороне корпуса выгравирована греческая буква «гамма». Ну и ко всему прочему ключи — от дома и от машины, судя по фирменной ключнице, от «мазератти».

Ее отвлекли сердитые крики, доносившиеся из дежурки. Похоже, Гамбетта ругался с кем-то через бронированное стекло. Увидев, что Аллегра смотрит в его сторону, он отошел от стекла, отстегнул от пояса ключи и сделал ей знак спрятаться.

С ключами Кавалли в руках она прошмыгнула в дальний конец прохода. Гамбетта сделал ей большое одолжение, пустив сюда, и Аллегра не хотела подводить его. И все же она не удержалась и выглянула из-за столба, когда он отпирал дверь.

Самого пистолета она даже не разглядела — просто услышала выстрел, эхом разнесшийся по хранилищу. Только тогда она поняла, что произошло, и уж потом увидела, как зашатался Гамбетта, хватаясь руками за горло и взбрыкивая ногами, будто слон, угодивший в западню браконьера. Он еще качался несколько мгновений, пытаясь устоять на ногах, а потом с ревом рухнул на бетонный пол.

На пятом этаже людей сновало еще больше, но Том не боялся, что его здесь узнают. Из порядка восьми тысяч здешних сотрудников, наверное, набралось бы около пяти человек, которые знали, кто он такой. К тому же эта толпа в коридоре была ему только на руку.

Зато было ясно другое: новость о вчерашнем происшествии в Вегасе на этом этаже уже распространилась. Это чувствовалось по натянутой атмосфере, по угрюмым, сосредоточенным лицам, по раздражительным ноткам в голосах. Тут, похоже, Том был не одинок — другие тоже находили утешение в злости. Правда, за их скорбью улавливалось еще и нечто другое. Облегчение. Каждый радовался, что это случилось не с ним. Том даже представил себе, как многие из них, узнав сегодня утром о про исшедшем, бросились звонить домой — женам, детям, любимым, — чтобы услышать дорогие сердцу голоса, сказать, что с ними все в порядке.

Операторша все вычислила правильно — Том действительно направился в кабинет Дженнифер в северо-восточном крыле здания. Довольно тесная коробка из трех стеклянных перегородок с окном на Девятую улицу и с табличкой, на которой стояло имя настоящего владельца — Фила Такера. В отличие от соседних кабинетов этот был заперт — как понял Том, из уважения к памяти Дженнифер. В любом случае ему теперь следовало выжидать удобного момента, чтобы попасть внутрь.

В конце концов проникнув туда, Том совсем расстроился — он все-таки ожидал ощутить там больше духа Дженнифер, хотя знал, что кабинет служил ей всего лишь временным прибежищем. Обнаружил он здесь стерильную безликую пустоту, чуть-чуть оживленную фотографиями Такера и несколькими настольными безделушками. Быть может, как раз этот порядок и навела Дженнифер, подумал он. Быть может, это она разложила ровненько ручки на столе, расставила аккуратно папки на полках — одним словом, приложила тут свою женскую руку. И уж конечно, не было никаких сомнений, чьей помадой был испачкан пластиковый стаканчик, валявшийся в мусорной корзинке. Том грустно улыбнулся. Все-таки это был ее дом. Худо-бедно, а ее. И Том был здесь гостем, а не каким-то налетчиком.