Марк Олден - Демон

В маленьком кинозале Хандзо допил свое молоко и, осмотрев картину Акико Сяка — пурпурные ирисы — оглянулся через плечо. Он мелко подрагивал. Не оттого, что кондиционер окатывал его холодом, нет, ему казалось, что за ним наблюдают. Ощущение было настолько сильное, что желудок начал завязываться узлом. После похищения в Гонконге он всегда чувствовал, если кто-то обращал на него особое внимание. Гонконг научил его предвидеть зло.

Но здесь никого нет. Зал пуст.

Может быть, кто-то прячется в проекционной будке. Она у входа и тоже должна быть пустой. Ганис выбрал именно просмотровый залец для утренней встречи с Хандзо, потому что, сказал он, это самое уединенное место в его трехэтажной квартире из сорока помещений, здесь никто не побеспокоит. Хандзо смотрел на будку, где в двух из трех окон поблескивали линзы проекторов. Кто-то за ним наблюдает. Он был в этом совершенно уверен.

Войти в проекционную будку можно было только из коридора. В панике Хандзо уронил пустой стакан на соседнее кресло и побежал по толстому серому ковру к выходу из зала. Добежав по коридору до входа в будку, он распахнул дверь и включил свет. Там было пусто.

В будке, маленькой, с низким потолком, Хандзо увидел два проектора, высокую деревянную табуретку и рабочую скамью, на которой лежала линза от проектора, пустые катушки, недельной давности номер голливудского журнала. Потертый деревянный стол был завален кассетами с пленкой, там же валялись электронные часы, книжонка Мики Спиллейна, спортивная страница из «Нью-Йорк Таймс», придавленная полной пепельницей. На стене между проекторами висел красный телефонный интерком, соединяющий будку с залом. Пахло здесь машинным маслом, застоявшимся сигарным дымом и вчерашним кофе. И — было пусто.

Все еще нервничая, Хандзо вернулся в просмотровый зал, сел в прежнее кресло, откинулся на спинку, ему хотелось спокойно подумать. Он сунул правую руку в карман пиджака, ощупал маленький медальон на золотой цепочке. Этот медальон, катами, подарили когда-то Еко ее родители. В соответствии с Сидзюкунити, сорокадевятидневной службой, они ждали сорок девять дней после смерти Еко, чтобы отпраздновать вхождение ее души в рай. На сорок девятый день семья также раздала ее вещи родственникам, друзьям и знакомым. Одетый в темную траурную одежду, Хандзо присутствовал на богослужении, проводившемся в доме родителей Еко. Он зажег свечи, воскурил благовония и молился о реинкарнации духа Еко в иную, прекрасную жизнь. Уоррен Ганис не приехал, остался в Нью-Йорке.

Сейчас Хандзо, оглянувшись, увидел седоволосого красивого Ганиса, тот был одет в белое кимоно, на ногах деревянные гэта, он нес атташе-кейс с золотыми инициалами. Американец располнел, заметно располнел с тех пор, когда они виделись последний раз несколько месяцев назад, и Хандзо это втайне порадовало. Императрица упоминала, что Ганис теперь носит корсеты, у него талия слишком расползается. Хандзо поднялся, они поздоровались на японском, поклонились. Он почуял ароматические масла, которыми массажист обработал холеную плоть Ганиса. Аромат стареющей шлюхи, подумал он.

Оба они друг друга не любили. Ганис видел в Хандзо лишь перехваленного счетовода, которому повезло, что у него такая мать — Рэйко Гэннаи. А Хандзо считал американца заурядной и вульгарной личностью. Ну и, конечно, между ними стояла Еко, а это уж навсегда.

Уселись они на соседних рядах, друг перед другом, Хандзо смотрел, как Ганис кладет кейс на колени, отпирает замки и поворачивает кейс, демонстрируя содержимое.

— Рукопись, пометки Ковидака и корреспонденция, относящаяся к его книге, — перечислил Ганис. — Здесь все. Никаких копий. Хотя почему ваша мать могла подумать, что мне захочется оставить копию этого дерьма, я не понимаю. Меня пугает даже малейший шанс, что кто-нибудь это может увидеть.

Он закрыл кейс и передал его Хандзо, тот, вскинув на мгновение глаза, неторопливо открыл кейс и заглянул внутрь. С бешено колотящимся сердцем он спросил:

— Акико что-нибудь из этого видела?

Ганис фыркнул.

— Ну что за вопрос, черт возьми? Конечно, нет. За дурака меня принимаете? Она достаточно знает о том, что происходит, можете мне поверить. И знать больше ей не нужно. Послушайте, то, что у вас здесь есть, вполне может меня погубить, так что, пожалуйста, не выпускайте этот кейс из виду, пока не приедете в Японию. — Хандзо подумал: он нагл как всегда. Однако спасибо, друг мой, что даешь мне еще одну возможность уничтожить тебя.