Дуглас Кеннеди - Крупным планом

Через два часа я уже был там, в сотне километров на северо-восток от Нью-Кройдона. Я ехал по шоссе I-95 к приморскому городу Нью-Лондон, месторасположению Академии береговой охраны, затем свернул на дорогу 213 и по ней проехал несколько миль до въезда в парк. Холмистые акры зеленых лужаек, столы для пикников, деревянные мостки, спускающиеся к пляжу, внушительный особняк Харкнесса, который был теперь превращен в музей и напоминал дом с привидениями из фильмов Винсента Прайса. Вход в парк загораживали низкие ворота, а рядом имелось объявление, что ворота эти закрываются на закате солнца. За ними виднелась будка дежурного. Поскольку шел уже третий день ноября, полиция никого там не оставляла — не сезон. По существу, весь парк в этот блеклый осенний четверг принадлежал мне. Я пошел вниз, к пляжу. Мне очень понравилось то, что я увидел. На воде несколько прогулочных лодок, время от времени проскакивает катер береговой охраны — и чистое, нетронутое пространство моря, которое через пятнадцать миль на восток превратится в Атлантический океан. Еще я заметил, что это был единственный участок пляжа, где не было дома фасадом на море, что означало, что я могу пристать сюда, не опасаясь быть увиденным. Меня слегка беспокоило присутствие береговой охраны. Вдруг эти ревнители порядка останавливают каждую лодку, дерзнувшую попасться им на пути? Хотя их задача охранять берег, так что зачем им заниматься прогулочной лодкой, плывущей к берегу? Да, это самое подходящее место. И пока течение на моей стороне, плавание в Атлантический океан будет легким.

Я немного поболтался на пляже, вдыхая соленые брызги и глядя на воду, внезапно охваченный чувством вины, которая, я знал, никогда меня не оставит. Страх омрачает каждое мгновение жизни, когда ты бодрствуешь, тебя постоянно преследует Мысль: сегодня все раскроется. Твои мелкие преступления и оплошности — вранье по мелочи, к которому ты прибегаешь, чтобы прожить день, — ничто в сравнении со страхом, что все вокруг увидят твою никчемность. И этот ужас остается с тобой навсегда. Или, возможно, до тех пор, пока ты не пересечешь нечеткую грань между цивилизованным и примитивным поведением. Этой границы мы все страшимся, потому все втайне знаем, насколько легко ее перейти. В наносекунду. Для этого всего-то и нужно — потянуться за бутылкой.

А потом? Потом ты будешь дивиться, почему потратил такую большую часть своей жизни в ожидании этого ужасающего тебя разоблачения. Внезапно ты действительно виновен. Ты совершил невероятный поступок. Тебе больше не надо бояться темноты. Ты уже там. Это момент ужасного освобождения. Потому что, когда ты будешь карабкаться из мрака наружу, ты поймешь, что тебя настигло жесточайшее разочарование: потеря детей.

Я сидел на скамейке примерно час, пока солнце не начало медленно опускаться. Потом направился назад к своей «мазде», выехал из парка и свернул налево. Примерно через четверть мили я притормозил у сломанных ворот брошенной фермы. За ними простиралось поле — размером приблизительно в два акра, с большой рощей. Деревья росли близко друг к другу, но на маленькой машине все же можно было между ними проехать. Я огляделся. Здесь все выглядело брошенным, заросшим. Ближайшее здание — большой, полуразвалившийся кирпичный дом — находилось примерно на расстоянии в четверть мили. Это поле, казалось, идеально подходило для моих целей.

Вернувшись в Нью-Лондон, я проверил точно, сколько миль проехал, затем по дорожным знакам выбрался на шоссе I-95 и направил машину в Нью-Кройдон.

Из дома я позвонил Бет. Я немного надеялся, что в связи с внезапным исчезновением Гари она слегка оттает. Я ошибался.

— Уже поздно, — сказала она, услышав мой голос.

— Только половина восьмого, — возразил я. — Вовсе не середина ночи.

— Ты знаешь, что Люси и Фил не любят, когда звонят после семи.

— Нарушает их карму, да?

— Зачем ты звонишь? — спросила она.

— Я только хотел…

— Да?

— …узнать, как дела у мальчиков.

— Они в порядке.

— Замечательно.

— Что-нибудь еще?

— Я приеду в субботу.

— Мы это знаем.

— Около двух.

— Хорошо, — сказала она и положила трубку.

Оттаяла? Больше напоминает ледниковый период. Конец. Капут.

Я с трудом сглотнул и позвонил домой Джеку Майлу. Голос у него был больной.

— Сегодня неважно себя чувствую, — сказал он. — Наверное, из-за таблеток, которыми пичкает меня доктор Год. Как у тебя дела?

— Вчера наконец удалось выспаться, — сказал я. — Надо думать, это уже достижение.