Грег Лумис - Секрет Пегаса

— А разве иметь в таком месте языческий символ — это не кощунство?

Рыцарь не возмутился моей наглости, а, напротив, улыбнулся и пояснил:

— Господь наш запрещал поклоняться таким созданиям, а не любоваться ими. Кроме того, Пегас напоминает нам о нашем ничтожном начале.

Мне трудно было понять, каким образом у ордена, владеющего такими вот замками, начало может быть иное, кроме как царственное.

— Как же это так, господин?

Он откинулся в седле, не сводя глаз с каменного изображения коня, и промолвил:

— Когда наш орден только зародился, мы не могли приобрести достаточно лошадей. Если двоим братьям требовалось отправиться в одну сторону, они ехали на одном коне. В песках Святой земли белые сюрко развевались на ветру. Если смотреть издали, казалось, будто скачет крылатый конь. С тех пор эмблема напоминает нам о смирении и бедности, кои есть главные добродетели нашего ордена.

Я успел обратить внимание на то, что если орден и придерживается каких-то добродетелей, то не этих, но на сей раз предпочел прикусить язык.

Но тут с грохотом поднялась решетка ворот, и мы въехали за стены, во двор, напоминавший не о скромной обители вроде той, из которой я недавно отбыл, а о покоях знати, куда мне доводилось изредка попадать, когда я вымаливал милостыню для аббатства или же сопровождал братьев, выполнявших возложенные на них обязанности. Не было там ни одной непривязанной лошади, осла или еще какой животины и отнюдь не пахло скотным двором. Напротив, нас приветствовал аромат апельсиновых деревьев, равно как и розмарина, тимьяна и лаванды, произраставших на любовно возделанных клумбах, расположенных с южной стороны обители, дабы цветы получали сколько возможно солнечного тепла.

Дорожки, образовывавшие крест, делили двор на четверти, а там, где они встречались, возвышался с изумительным искусством вырезанный из камня фонтан со звонко поющими струями. Окружала двор аркада, под колоннами которой властвовали тень и прохлада.

Окна отнюдь не были защищены ставнями от стихии, но забраны стеклами. Такую роскошь я видел лишь в кафедральном соборе города Салеми, неподалеку от которого родился.

Внутри все было богато украшено венецианскими шелками и фламандскими гобеленами и освящено присутствием поразительных реликвий: кусочком иссохшей плоти святого Лаврентия, пусть даже обратившимся в прах за время, прошедшее с его мученической кончины, рукой святого Георгия, ухом святого Павла и одной из тех чаш, в коих содержалась вода, превращенная Господом нашим в вино.

Блюдя обычай прежнего моего ордена, по завершении странствия направился я в церковь, дабы возблагодарить Всевышнего за благополучное прибытие. Каково же было мое удивление, когда узрел я, что храм совершенно круглый, а не такой, какими я привык видеть церкви. Впоследствии узнал я, что сию форму имеют все соборы тамплиеров, ибо таким был Храм Соломона в Иерусалиме. Потолок поддерживали колонны из серпентина и красного мрамора. Алтарь находился посередине — блок чистейшего, без единой прожилки, белого мрамора, покрытый изумительно искусной резьбой, изображавшей всяческие виды Святого города. Крест, возлежавший на алтаре, ярко отражал огни доброй сотни свечей. Да оно и неудивительно, ибо крест был сработан из чистого золота. Одно это церковное помещение стоило куда больше, чем все аббатство, в котором я вырос.

Но чудеса на этом не закончились. По случаю возвращения своих братьев обитатели сего изумительнейшего места устроили пир, куда были допущены даже скромнейшие из оруженосцев, такие как Филипп и даже я. Впервые в жизни довелось мне вкусить миног, куропаток и баранину, а запивалось все это вином столь крепким, что у меня голова закружилась.

Все было так, как обещал Гийом де Пуатье, а то и лучше. О яствах я уже писал. Отведенная мне келья оказалась вдвое больше, чем та, в коей жил я в прежнем своем аббатстве, а ложем моим служил мягкий тюфяк, набитый свежей соломой и покрытый шерстяным одеялом.

О, если бы я столь же тревожился о своей душе, сколь о плоти! Возможно, тогда не оказался бы я в том скорбном месте, где обретаюсь ныне.

Лондон, Сент-Джеймс. 16:00 того же дня

Герт еще раз прочла записку, потом скомкала ее и кинула в корзину для мусора.

Подонок! Женщина с силой швырнула сумочку через всю комнату и с удовольствием услышала, как та шмякнулась о стену. В Италии она не только спасла его драгоценную задницу, но и пустила в ход свои связи; кстати, собственные деньги тратила, чтобы он смог попасть в Лондон.