Кеннет Харви - Обретая Розу

Дети постепенно просыпаются. Один за другим они бормочут:

— Что?

— Меня зовут Эмили.

— Откуда ты знаешь? — строго спрашивает маленький мальчик, еще не до конца проснувшись. — Откуда? Скажи!

— Мне Анна сказала.

— Но она не твоя мама.

Эмили смотрит на Анну, а другие дети продолжают просыпаться. Они собираются вокруг Анны, стараясь устроиться как можно ближе к ней.

— Ты будешь моей мамой? — спрашивает Эмили.

Анна гладит девочку по щеке:

— Да, если хочешь.

— Я бы очень хотела, — отвечает девочка и торжествующе улыбается.

— И моей мамой тоже? — раздается тонкий писклявый голосок с другой стороны от нее.

Анна смеется и смотрит на мальчика:

— Да.

— И моей тоже? — спрашивает еще один мальчик. Он протискивается между другими детьми, пока не оказывается совсем рядом с Анной.

— Да.

— А как меня зовут? — спрашивает девочка с расщепленной губой, такая маленькая, что еще плохо произносит слова.

— А какое имя тебе нравится? — интересуется в ответ Анна.

— Я не знаю никаких имен.

Анна долго смотрит на лицо ребенка, обдумывая ее слова и то, как она говорила. Она вспоминает жесты и движения.

— Я бы назвала тебя Кэтрин, — говорит Анна.

Кэтрин хихикает и прикрывает рот ладошкой. Потом опускает руку и быстро говорит:

— А когда мой день рождения? Я хочу пирог.

— Может, восьмое декабря?

— Годится.

Анна отвечает на вопросы об именах до тех пор, пока все дети не успокаиваются и не усаживаются смирно. Они сидят и улыбаются, словно в оцепенении от волшебной тишины, наполняющей пещеру.

И тут раздается одинокий детский крик.

Анна пытается разглядеть что-нибудь в глубине пещеры, но ничего не видно.

Еще один младенец присоединяется к первому, потом еще один, их дребезжащие вопли заполняют пещеру.

Крошечная рука прикрывает Анне рот, как будто приказывая ей молчать. Девочка с каштановыми волосами по имени Эмили произносит:

— Тсс!

Вопли младенцев становятся все громче.

9 апреля, спасение.

Эти крики, звучащие у нее в ушах, заставляют Анну осознать, что пространство пещеры сжимается и несется куда-то, и она посередине этого движения. Судя по всему, она упала навзничь, потому что лежит на спине. Рука, зажимающая ее рот, превращается раструб трубки, через которую она дышит. Маска, думает она. Ей кажется, она в каком-то чужом облике. Вой нарастает и замирает, снова нарастает и замирает в странном, сбивающем с толку ритме.

Какой-то мужчина присел на корточки у нее в ногах и глядит ей в лицо.

— Доброе утро, — говорит он, похлопывая ее ноги под одеялом. Спокойный пожилой человек, она с ним явно знакома.

Анна закрывает глаза. Открыв их, она смотрит мимо мужчины, в сторону двух окон.

Рядом с ней движется что-то белое, и она поворачивает голову. Мужчина в белом халате проверяет пластиковую трубку, прикрепленную к ее руке.

— Мне пришлось позвать их, — говорит тот, которого она знает. Этот человек продал ей дом. — Простите. Но я не хотел, чтобы вы умерли.

Анна гадает, что значат его слова. «Кого?» — хочется ей спросить. Позвать кого, но она устала и закрывает глаза. Он говорит о детях? Где дети, которым она только что дала имена?

— За что? — пытается сказать она в ответ на вопрос, который был задан давным-давно. От ее слов под маской образуется туманный шелест.

Но агент, по-видимому, понимает.

— Что я позвал их на помощь.

Хотя мысли у нее путаются, голова кружится и к горлу подкатывает тошнота, Анна уверена, что с ней случилось что-то прямо противоположное спасению.

11 апреля, лишение свободы.

Анна не чувствует своего тела. Это ощущение совершенно необычно. Мысль не может преодолеть этого мгновения. То, что она видит, — лишь иллюзия.

Мужчина в длинном белом халате сидит на краю кровати. Это тот самый, что обследовал ее раньше, в больнице. Он похлопывает ее по руке.

— Все в порядке, — говорит он.

— Что? — пытается произнести Анна и понимает, что слова даются с трудом. Губы у нее распухли.

— С ребенком все в порядке.

От этой новости Анне становится невероятно хорошо. Все в порядке, думает она. Ребенок в порядке.

Врач смотрит на Анну, и улыбка тает у него на губах. Но еще того, как она превращается в клоунскую гримасу, он отворачивается и утыкается взглядом в землю.

«Что со мной?» — хочет она спросить.

Доктор снова поднимает на нее глаза.

— Что со мной? — спрашивает она, слова сливаются в один звук.