Джереми Лэйн: Когти

— А, да... Рита! Я не знаю точно, где она живет. Сейчас у нее квартира где-то в городе.

— Я хочу посмотреть на нее, — сказал психиатр. — Вы не знаете, где она танцует?

— В заведении Фрэнка Эрна. В «Фантазии».

— "Фантазия"? — оживился врач. — Это неподалеку от одного из ваших ресторанов?

— Совершенно верно, — ответил мистер Коннерли. — В центре квартала.

— Вы видели, как Рита танцует?

— Да. То есть, я хотел сказать, видел, но не в заведении Эрна. Я видел ее сольные концерты и выступления в танцевальной академии.

— Вы разговаривали с ней по поводу ее отношений с матерью?

— Пожалуй, раза два... Но мне тут же приказывали идти жарить спаржу или что-нибудь в этом духе.

Вайт доверительно улыбнулся Коннерли. Оба встали, чтобы пожать друг другу руки.

— Я повидаюсь с ней, — сказал психиатр. — А после встречусь с ее матерью. Где удобнее всего с ней поговорить?

— В «Голубом Джеке», где она работает, у нее там свой кабинет. Это недалеко отсюда, прочувственно пожимая руку Вайту, сказал Коннерли.

Посетитель ушел. Несмотря на то, что разговор был недолгим и необязательным, на душе психиатра остался скверный осадок, который упорно не желал раствориться, исчезнуть...

Коннерли тяжело опустился на сиденье своего «кадиллака» и направил машину на автостраду.

Не сделал ли он глупость, обратившись в клинику? Для такого специалиста, как Байт, все высказанные им тревоги могли показаться пустяками. А что Байт подумал о нем? Не принесет ли этот визит какого-нибудь вреда Рите? Впрочем, сейчас уже поздно что-либо менять, разве что уговорить Франсуазу отказаться от своей идеи. Конечно, надо попытаться убедить ее — и возможно скорее, нельзя это надолго откладывать... Гордость мешает ей оставаться на этой работе, но у нее есть возможность иметь свой ресторан! Почему все-таки, думал Коннерли, она не хочет выходить за него замуж?

Джейс Коннерли нажал на акселератор — машина прибавила скорость. Мысли хаотично мелькали в его возбужденном сознании. Почему-то всплыло в памяти волевое лицо сына. Джону сейчас двадцать восемь и его ничего не интересует, кроме бокса. Он настоящий боец и упрямо добивается высших результатов на ринге.

О чем думает Джон? Победа, борьба, тренировка, и снова: тренировка, борьба, новая победа. Это ужасно! Бесконечная карусель, пока кто-нибудь не сшибет тебя наземь. Однако какие свинские мысли лезут в голову! Ведь это — сын... он живет один, он ожесточился, отец должен создать ему другую семью и хочет этого, размышлял Коннерли, — да, я хочу жениться, но Джон... нет, торопиться здесь нельзя, нужно обождать, пока он не привыкнет к этой мысли. А пока пусть у него будут хорошие деньги, нужно дать ему возможность их заработать. С ним не просто, Джон всегда ненавидел мой ресторанный бизнес, порой я думаю, заодно — и меня. Иногда мне кажется, что он не годится ни на что серьезное, кроме как помыкать своими дружками, этой шайкой оборванцев, которые, в свою очередь, помыкают им и обирают его. И все это опять деньги, деньги...

Так, занятый мыслями, Коннерли проехал девятнадцать миль и свернул к своей загородной вилле. На повороте по многолетней привычке притормозил, но останавливаться не стал. Глянув поверх ровного газона на дом, вспомнил, что обещал своему брату Стентону привезти деньги для его музыкантов. Джейс нахмурился. Деньги. Всегда деньги. Он один должен платить, а остальные только тратят! — думал Джейс. Треск, гудение, звуки скрипок и виолончелей, хрипенье басов. Всеобщая глупость! Но, дорогой, тут уже ничего не поделаешь! Стентон ему хвастался, что он лучший современный композитор среди пишущих квинтеты. Повсюду в доме разбросаны ворохи нот, а он сочиняет музыку в саду, так как не может работать в помещении. Со всех сторон раздаются дьявольские звуки. Стентон не желает мыть посуду у него в ресторане, а он должен платить его бренчалыцикам и, мало того, двоим оплачивать дорогу из предместья и обратно. К черту! Это невыносимо. Пора кончать со всем этим! Больше сюда ни шагу!

Джейс все еще находился около дома, когда на небе появилась странная туча. Она нависла над аллеей, темная и продолговатая, похожая на дракона, разинувшего пасть с высунутым языком. Драконья когтистая лапа готовилась к смертельному удару...

Джейс через ветровое стекло «кадиллака» встретился взглядом с воображаемым чудовищем и мысленно оседлал его. Дорога, ведущая ко входу в ресторан, шла поверху и как бы входила в пасть дракона.

Там наверху жила Франсуаза, там она работала, и сейчас, наверное, очень ждала ответа, который был дан ему доктором.