Макс Роуд: Уходящая звезда. Алмаз Холлистока

— А зачем нужны мы? — под воздействием его слов Анна села на диван, чувствуя, что ее голова вот-вот разорвется.

— А мы им помогаем! — Холлисток засмеялся. — Для нас они как дети, которых надо вовремя наказывать и вовремя поощрять, и только тогда будет от них будет толк. Мы даем им всё то, в чем они нуждаются, а взамен получаем для себя их эмоции. Процесс взаимовыгодный. Все люди знают, что если чего-то хочешь, то придется чем-то поделиться. Только для них это остается непознанным и непонятным, а для нас это и есть жизнь!

— Но мы же их и убиваем, когда нам нужно!

— Жизнь никогда не кончается! — Холлисток назидательно поднял кверху указательный палец. — Кстати, они сами прекрасно убивают друг друга даже когда это не нужно. Во всех мирах никогда ничего не происходит просто так. Человек умирает только тогда, когда он становится бесполезен или опасен для своих сородичей, и никому из них неведомо, почему последний ворюга живет, а прекрасный поэт умирает. Понимаешь, в мире должно быть всё, но чтобы они могли отличать хорошее от плохого, этого плохого должно быть много больше. Физическая оболочка — всего лишь оболочка, но сущность, проходя очищение, возвращается в этот мир снова и снова, и любой наичистейший добрый тихий семьянин может потом вернуться сюда в качестве очередного претендента на расстрел, или того хуже, на нашу расправу. У вампиров всё так же — есть низшие, работяги, есть убийцы, есть умники. Отличает нас одно — вампир ведает суть мира и ничего не боится, потому что и так постоянно находится между мирами….слушай! — Холлисток вдруг остановился. — Я что-то увлекся, и боюсь, что тебе еще не совсем понятно многое из сказанного сейчас. Извини, милая, давай продолжим этот ликбез как-нибудь потом. Что у нас там с чаем?

— Что? Извини, я тебя заслушалась! — Анна как-будто проснулась. — Ты хочешь чаю?

— Ну ты же зачем-то ставила чайник! Впрочем, сейчас я бы предпочел кофе.

— Конечно — конечно, я сейчас! — она быстро встала и пошла на кухню, и уже через пять минут перед Холлистоком стоял поднос с двумя чашечками кофе и печеньем в маленькой хрустальной вазочке.

— Я вдруг задумалась о жизни, — сказала Анна, садясь рядом на диван, — сама не знаю почему. Просто шла мимо окна, посмотрела в него и остановилась. Наша улица, с детства знакомая, вдруг показалась мне совсем другой чем обычно. Она аккуратная, чистая, но какая-то грустная и несерьезная. Люди стали даже другими, какими-то суетными и маленькими. Раньше я этого не замечала.

Холлисток сделал несколько глотков из своей чашки:

— Ты меняешься, но этот процесс достаточно длителен. Сейчас ты посмотрела на известный тебе мир со стороны и увидела его таким, какой он и есть на самом деле. Скоро в тебе откроется тяга к новым знаниям и умениям. Вампир твоего уровня и твоих возможностей быстро совершенствуется, пока не доходит до своеобразной точки, являющейся его пределом. Скоро ты совсем перестанешь смотреть на людей с человеческой точки зрения, и каждый из них станет всего лишь инструментом в твоих руках. Будет тебе нужна кровь, деньги или новые эмоции — ты всегда возьмешь это у них, причем не спрашивая ничьего согласия, но при этом будешь всегда знать, от кого, что, и сколько можно взять, и ни разу не промахнешься.

— Хочу скорее стать таким совершенством! — засмеялась Анна. Она хотела еще что-то сказать, но ее прервал раздавшийся внизу звонок.

— К нам кто-то пришел. — Холлисток быстро допил кофе и подошел к окну.

— А может, это к другим постояльцам?

— Нет, это курьерская служба. Внизу стоит их машина.

— Консьержка откроет.

Через несколько минут на лестнице послышались шаги и в дверь позвонили.

— Мне нужен герр Холлисток, — сказал толстый курьер, которому Генрих открыл дверь.

— Это я.

— Вам посылка.

— Ого, посылка! — Холлисток посмотрел на обратный адрес. — Эрих Комбеккер. Понятно. Ну что же, давайте её сюда.

Курьер передал ему небольшую коробку, положив сверху папку с квитанциями.

— Распишитесь, пожалуйста.

— А это ему. Отвезете назад, — сказал Холлисток, ставя на бумаге короткую закорючку. Он передал курьеру запечатанный конверт, в котором хранился договор, подписанный Комбеккером.

— Это будет стоить три марки и двадцать пфеннигов, — быстро подсчитал курьер, достав из своей сумки огромный калькулятор.

— За счет получателя! — усмехнулся Холлисток, закрывая дверь. — До свидания, спасибо за работу!

— Это его консьержка направила сюда? — спросил он, поворачиваясь к Анне.