Молли Катс - Никто мне не верит

— Я пообещала ему, что не дам ключ больше никому.

— Передайте ему то, что я сказал. Вы не собираетесь поговорить еще с каким-нибудь детективным агентством?

— Нет. — Линн сняла свитер. — Вы не можете себе представить, насколько это было унизительно. Мой брат чуть не ударил одного из них.

— Что же тогда, черт побери, вы собираетесь делать? Если вы настаиваете на том, чтобы оставаться в городе…

— У меня нет выбора. Я должна находиться здесь, чтобы заниматься шоу. Об его отмене не может быть и речи, так что даже не начинайте. КТВ и так уже отложило пробный показ на неопределенный срок.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже.

— Я мог бы помочь вам найти другого детектива.

Она вздохнула.

— Почему кто-то другой должен поверить мне, если они этого не сделали? — Она посмотрела ему в глаза. — Вы же тоже не поверили.

Он прошел в маленькую кухню, взял стакан и выпил воды.

— Я не знал, что и думать, — наконец сказал он.

Линн издала короткий смешок.

— Звучит очень обнадеживающе и, главное, к месту. — Затем она услышала, как с ее губ слетает вопрос: — Что вы думаете теперь? Сейчас вы мне верите?

Их разделяло несколько футов. Майк сделал два широких шага и обхватил ее руками.

— Я верю тебе, — сказал он нетвердым голосом.

Он держал ее так же, как на танцевальной площадке. Но теперь они не танцевали и кругом не было людей, а она так устала разыгрывать представления и сдерживать себя.

Она обняла его. Его губы прильнули к ее губам. Они были теплыми и нетерпеливыми, а его дыхание было учащенным.

Его руки гладили ее тело. Ее были в его густых волосах. Она опустила их на его спину. Там все еще оставались бинты. Она нашла его позвоночник и провела по нему пальцами.

Он застонал и крепко прижал ее к себе, и она почувствовала нарастающее в нем возбуждение.

В квартире стало темно. Свет падал только из кухни и из окна, за которым стоял уличный фонарь. Линн смотрела на его затененное лицо и не осознавала, что видит на нем.

Он сжал ее плечи. Он снова поцеловал ее, более сдержанно, но она чувствовала, что руки его дрожат.

— Ты находишься в опасности. Тебе не следует оставаться в одиночестве. Я думаю, мне нужно остаться с тобой.

— Ты имеешь в виду, — сказала Линн, — жить здесь?

— Я не собирался этого говорить. Я об этом не думал. Но, да, в большей или меньшей степени. Пока мы не найдем выхода из этой ситуации.

Он все еще держал ее за плечи, но неожиданно Линн почувствовала, что это уже не так ей нравится.

Хор голосов зазвучал в ее ушах. Бубу, Анджела и Кара…

«Он пытается воспользоваться…»

«Ты очень для него полезна…»

«А ты не думала, что у него могут быть какие-то планы?»

Наблюдавший за ней Майк опустил руки.

Он так тонко чувствовал ее настрой. Он мог читать ее мысли, понимал ее внутреннее состояние; это чувство возникло у нее еще во время их первого разговора за его рабочим столом.

Удивительная способность слышать то, что не было сказано; знать скрытые желания и потребности.

Неужели он применил ее сегодня вечером?

Неужели он пользовался этим тяжелым для нее моментом — незнакомый дом, ее полностью исчерпанные душевные ресурсы, ее одиночество, ее страх, делавшие ее столь уязвимой, — чтобы воспользоваться пустотой, образовавшейся в ее жизни и чувствах, и сделать себя необходимым ей?

Неужели все это было лишь способом заставить работать на себя выгодную ситуацию?

Зазвонил телефон.

— Я уже собирался приехать и разыскивать тебя, — сказал Бубу. — Я оставил три сообщения.

— Извини. Я не проверяла автоответчик. Я ходила перекусить.

Слушая брата, Линн наблюдала за тем, как Майк взял свою куртку и надел ее. Когда она повесила трубку, он уже открывал дверь.

— Закрой ее сразу же за мной, — сказал он ей.

Майк решил смотреть ее шоу теперь каждый день. Если он не может находиться рядом с ней, он может сделать хотя бы это. По крайней мере, он будет знать, что пока с ней все в порядке.

Он не хотел смотреть программу дома и у Нэнси Джин тоже; это Майк понял, когда направился туда в понедельник утром. Смотреть на Линн, выступающую на экране, сидя рядом с этой грязной маленькой танцевальной площадкой — это могло свести с ума. Воспоминания об их танце разрывали его тело. Не хватало только добавить к этому вид самого места преступления.

Поэтому он изменил направление и пошел в другую закусочную, расположенную по соседству, и смотрел программу своей обожаемой леди в баре вместе с молчаливым седеющим мужчиной, курившим «Кэмэл», и барменом.