Эрик Ластбадер - Возвращение Борна

Но сегодня все было иначе. Ему удалось подобраться к человеку, которого ЦРУ хотело заполучить больше всего на свете. Если он сумеет взять Джейсона Борна, его карьера совершит скачок что твоя ракета. Возможно, на него обратит внимание сам президент. Савуа посмотрел на машину, стоящую через дорогу. «Пежо» министра Жака Робиннэ.

В базе данных Кэ д'Орсей он выяснил марку, модель и номерной знак министерской машины, а его коллеги с поста на выезде из аэропорта сообщили ему, что министр поехал на север по шоссе А1. Узнав в штаб-квартире, кто дежурит в северном секторе сети, раскинутой Кэ д'Орсей, Савуа методично связался с каждой из патрульных машин, помня при этом о предупреждении Линдроса и не используя обычный радиоканал, который можно было прослушать. Никто из тех, с кем он разговаривал, не видел машину министра, и Савуа уже было отчаялся, когда наконец ему улыбнулась удача. Офицер Жюстин Берар сообщила ему, что видела машину Робиннэ и даже разговаривала с ним на автозаправочной станции. Она запомнила этот эпизод потому, что министр показался ей очень нервным, встревоженным и даже несколько грубым.

— Значит, его поведение показалось вам странным?

— Вот именно, хотя в тот момент это не заставило меня насторожиться, — ответила Берар. — Теперь, конечно, я думаю иначе.

— Министр был один? — спросил инспектор Савуа.

— Не уверена. Шел сильный дождь, и стекла в машине были подняты. Кроме того, я смотрела только на месье Робиннэ.

— Да, он — весьма породистый представитель мужского сословия, — с легким раздражением откликнулся Савуа. Берар ему очень помогла. Она заметила, в каком направлении поехала машина министра, а к тому времени, когда инспектор добрался до Гуссанвиля, уже обнаружила ее стоящей в квартале от бетонных многоквартирных домов.

Взгляд мадемуазель Дютронк остановился на шее Борна, и она решительно затушила сигарету.

— Ваша рана снова начала кровоточить. Ею нужно заняться. Пойдемте.

Она отвела его в ванную комнату, выложенную плиткой двух цветов — кремового и цвета морской волны. Сквозь крохотное оконце с улицы проникал тусклый свет. Усадив Борна на край ванны, она обмыла рану водой с мылом, а затем обработала покрасневшую кожу антисептической мазью.

— Ну вот, кровотечение почти прекратилось, — констатировала Милен. — Ведь это — не случайная рана? Вам пришлось сражаться?

— Дорога из Соединенных Штатов оказалась непростой, — уклончиво ответил Борн.

— Вы так же неразговорчивы, как и Алекс. — Женщина сделала шаг назад, как если бы хотела получше рассмотреть его. — Грустный. Какой же вы грустный, Джейсон!

— Мадемуазель Дютронк...

— Зовите меня просто Милен. Я настаиваю. — Она умело наложила на рану повязку из стерильной марли и хирургического бинта. — Вы должны менять ее не реже чем раз в три дня, договорились?

— Договорились, — улыбнулся он в ответ. — Merci, Милен.

Женщина ласково приложила ладонь к его щеке.

— Вы такой грустный. Я знаю, как близки вы были с Алексом. Он относился к вам как к сыну.

— Он так вам сказал?

— В этом не было необходимости. Когда он говорил о вас, на его лице появлялось особое выражение. — Мадемуазель Дютронк еще раз придирчиво осмотрела повязку. — Теперь я знаю, что не мне одной тяжело.

Борн почувствовал необъяснимое желание рассказать ей все. Что причиной его душевной боли является не только смерть Алекса и Мо, но и стычка с Ханом. Однако, поразмыслив, он промолчал. Хватит с нее и собственного горя. Вместо этого Борн спросил:

— Какая кошка пробежала между вами и Жаком? Вы ведете себя так, словно ненавидите друг друга.

Милен отвернула голову и посмотрела на непрозрачное стекло оконца, по которому снаружи хлестали плети дождя.

— С его стороны было смелым поступком привезти вас сюда. Должно быть, обратиться ко мне за помощью стоило ему немало нервов. — Она повернула голову обратно и посмотрела на Борна. Ее серые глаза были полны слез. Смерть Алекса высвободила и без того много эмоций, а теперь они в придачу перемешались с эмоциями, бурлившими в ее душе на заре юности.

— В этом мире так много скорби, Джейсон. — По щеке Милен покатилась слезинка и упала на плиточный пол. — До Алекса у меня был Жак.

— Вы были его любовницей?

Она отрицательно качнула головой.

— Тогда Жак еще не был женат. Мы оба были очень молоды, мы занимались любовью, как безумные, и именно поэтому — из-за нашей молодости и глупости — я забеременела.