Эрик Ластбадер - Возвращение Борна

Именно через Борна Робиннэ познакомился с Александром Конклином, после чего стал его глазами и ушами во всем, что касалось операций Кэ д'Орсей и Интерпола.

В этот вечер вере Робиннэ в свою незаменимую секретаршу было суждено укрепиться еще больше. Она позвонила шефу прямо в кафе «У Жоржа», где тот находился с Дельфин, своей нынешней любовницей. Это заведение нравилось ему и великолепной кухней, и расположением. Оно находилось прямо напротив Биржи, и основными его посетителями были брокеры и бизнесмены — люди гораздо более скрытные, нежели трепачи-политики, с которыми Робиннэ время от времени поневоле приходилось иметь дело.

— Вам поступил звонок, — проговорил в трубке голос его секретарши. К счастью, она продолжала выполнять свои служебные обязанности даже после окончания рабочего дня. — Звонивший утверждает, что должен безотлагательно поговорить с вами.

Робиннэ одарил Дельфин улыбкой. Его любовница была элегантной, зрелой красавицей, придерживающейся диаметрально противоположных взглядов с его женой, с которой он прожил тридцать лет. Только что они увлеченно обсуждали творчество Аристида Майоля [8], чьи бронзовые нимфы красуются в саду Тюильри, и Жюля Массне [9], сойдясь во мнении, что его оперу «Манон» явно перехвалили. Нет, он никогда не понимал американцев, одержимых девчонками, только что вышедшими из подросткового возраста. Мысль о том, чтобы взять в любовницы ровесницу своей дочери, казалась Робиннэ не только лишенной всякого смысла, а попросту пугала его. Так кому и о чем, черт побери, приспичило с ним говорить, отвлекая его от кофе и millefeuille? [10]

— Он назвал свое имя?

— Да, Джейсон Борн.

Сердце в груди Робиннэ подпрыгнуло.

— Соедините! — велел он секретарше, а затем, поскольку разговаривать по телефону столь долго, сидя лицом к лицу со своей любовницей, было попросту невежливо, извинился, вышел в дымку парижского вечера и стал ждать, когда в трубке раздастся голос старого друга.

— Мой дорогой Джейсон, как давно от вас не было известий!

Едва трубка сотового телефона донесла до него голос Жака Робиннэ, Борн сразу же повеселел. Наконец-то! Первый за последнее время человек, который, похоже, не стремится его убить. В данный момент, находясь за рулем еще одной украденной им машины, Борн ехал по Кэпитал-Белтуэй, направляясь на встречу с Дероном.

— Честно говоря, я и сам не помню, сколько времени прошло со времени нашей последней встречи.

— Наверное, годы. Сложно в это поверить, не так ли?! — воскликнул Робиннэ. — Но, по правде говоря, все это время я не выпускал вас из виду, и в этом мне помогал Алекс.

Борн, который с самого начала разговора испытывал неловкость, начал понемногу расслабляться.

— Жак, вы слышали, что произошло с Алексом?

— Да, mon ami [11]. Директор вашего ЦРУ разослал по всему миру санкцию на ваше уничтожение. Но я не верю ни слову из того, что сказано в этой бумажонке! Кто на самом деле мог убить Алекса? Вы, случайно, не знаете?

— Я как раз пытаюсь это выяснить. Но одно мне известно уже наверняка: ко всей этой истории причастен некто Хан.

Молчание на другом конце линии длилось так долго, что Борн был вынужден спросить:

— Жак, вы меня слышите?

— Да, mon ami. Вы меня просто ошарашили. — Робиннэ глубоко выдохнул. — Этот Хан нам известен. Он — профессиональный убийца, причем высшего класса. Мы, например, знаем, что он причастен более чем к дюжине громких убийств по всему миру.

— Кого он убивал?

— В основном политиков. Президента Мали, например, но время от времени не гнушается и видными деятелями бизнеса. Насколько нам удалось выяснить, сам он не исповедует каких-либо политических или идеологических взглядов. Он работает по заказу и, кроме денег, ни во что не верит.

— Самый опасный тип убийцы.

— В этом не может быть никаких сомнений, mon ami, — согласился Робиннэ. — Вы полагаете, именно он убил Алекса?

— Не исключено, — ответил Борн. — Я наткнулся на него в поместье Алекса сразу же после того, как обнаружил трупы. Возможно, именно он вызвал полицию, поскольку копы нагрянули, когда я находился еще в доме.

— Классическая подстава! — крякнул Робиннэ.

Несколько секунд Борн молчал. Его мысли вертелись вокруг Хана, который легко мог пристрелить его во дворе университета или позже, когда устроил засаду в ветвях ивы. Тот факт, что он этого не сделал, говорил о многом. Очевидно, что в данном случае Хан не выполняет чей-то заказ. Он преследует Борна, движимый личными мотивами — желанием отомстить, например, — которые, по всей видимости, берут истоки в джунглях Юго-Восточной Азии. Наиболее логичным было бы предположить, что Борн в свое время убил его отца и теперь сын вышел на тропу войны, намереваясь поквитаться. Чем иначе можно объяснить ту одержимость, с которой Хан говорил о семье Борна? Чем объяснить его слова о том, что Борн покинет Джеми? Эта версия наиболее удобно укладывалась в русло происходящих событий.