Эрик Ластбадер - Возвращение Борна

Чувствуя себя законченным дураком, Хан стоял посередине комнаты того, кому он поклялся отомстить. Он оказался неспособным продолжать воплощение плана, столь тщательно разработанного им самим. Вместо этого его мозг прокручивал одну и ту же картинку: лицо Борна в тот момент, когда тот увидел вырезанную из камня маленькую фигурку Будды, висевшую на золотой цепочке на шее Хана. Он снова зажал Будду в ладони, и, как всегда в таких случаях, почти неощутимый вес и гладкие очертания фигурки помогли ему успокоиться и почувствовать себя более защищенным. Да что же такое с ним происходит?

С недовольным ворчанием Хан развернулся и вышел из номера. По пути он достал из кармана сотовый телефон и набрал номер. После двух гудков в трубке послышался голос.

— Слушаю вас, — ответил Этан Хирн.

— Ну, как идет работа? — спросил Хан.

— Откровенно говоря, она начинает мне нравиться все больше и больше.

— Именно это я и предсказывал.

— Где вы находитесь? — поинтересовался новый специалист по развитию «Гуманистов без границ».

— В Будапеште.

— Вот те на! — удивился Хирн. — А я думал, что у вас есть заказ где-то в Восточной Африке.

— Я отказался от него, — ответил Хан. Он уже спустился в вестибюль гостиницы и теперь направлялся к выходу из отеля. — И вообще я решил на некоторое время... гм... взять отпуск.

— Должно быть, прилететь сюда вас заставило что-то крайне важное?

— Откровенно говоря, это «что-то» — ваш нынешний босс. Что вам удалось разнюхать к сегодняшнему дню?

— Ничего конкретного, но он явно что-то замышляет, причем что-то очень крупное.

— Что навело вас на такую мысль?

— Во-первых, он занят тем, что развлекает парочку чеченцев, — стал рассказывать Хирн. — На первый взгляд в этом нет ничего необычного, поскольку у нас в Чечне — особые интересы. И все же это странно, очень странно! Хотя они были одеты на западный манер — мужчина без бороды, женщина без традиционного платка, — я узнал их. По крайней мере, его — точно. Это Хасан Арсенов, лидер чеченских повстанцев.

— Продолжайте, — велел собеседнику Хан, подумав про себя, что этот его агент с лихвой отрабатывает деньги, которые он ему платит.

— Затем, два дня назад он приказал мне отправиться в оперу, — продолжал рассказывать Хирн, — сказав, что хочет подцепить на крючок богатого и перспективного клиента по имени Ласло Молнар.

— Ну и что тут странного? — удивился Хан.

— Две вещи, — пояснил Хирн. — Во-первых, в середине вечера Спалко собственной персоной заявился в бар, где я обрабатывал Молнара, и отправил меня восвояси, приказав не выходить на работу на следующий день. Во-вторых, после этого Молнар исчез.

— Исчез?

— Растворился, словно его и не существовало на свете. Спалко считает меня чересчур наивным и не подозревает, что я все проверил, — с негромким смехом произнес Хирн.

— Не будьте слишком самоуверенным, — предостерег его Хан, — это было бы роковой ошибкой. И помните, что я говорил вам: нельзя недооценивать Спалко, иначе вы — труп.

— Господи, Хан, конечно же, я это понимаю. Я же не полный кретин!

— Если бы вы были кретином, то не получали бы от меня денег, — ответил Хан. — У вас есть домашний адрес этого Ласло Молнара?

Этан Хирн продиктовал ему адрес.

— А теперь, — сказал Хан, заканчивая разговор, — все, что вам следует делать, — это держать ушки на макушке и не высовываться. Я хочу знать обо всем, что происходит в этой норе.

Джейсон Борн видел, как Аннака Вадас вышла из морга, куда, как он полагал, ее доставила полиция с целью опознания тел отца и еще троих застреленных. Что касается убийцы, то, свалившись с восьмидесятиметровой высоты, он упал на лицо, поэтому опознать его можно было только с помощью стоматологической экспертизы. Кроме того, полиция наверняка проверит его отпечатки пальцев по компьютерной базе правоохранительных органов Европейского союза. По обрывкам разговоров, которые Борн сумел подслушать в церкви Матиаса, он понял, что полицию весьма интересовало, зачем профессиональному киллеру понадобилось убивать Яноша Вадаса, однако Аннака не могла объяснить этого, и после долгих расспросов ее наконец отпустили на все четыре стороны. У них, естественно, не возникло и мысли о том, что в этой истории был замешан Борн, поскольку, находясь в международном розыске, он, разумеется, счел за благо не показываться на глаза блюстителям порядка.

Борн испытывал тревогу. Он не знал, насколько может доверять Аннаке, ведь еще совсем недавно она испытывала жгучее желание всадить пулю ему в голову. Однако Борн надеялся, что то, как он повел себя после убийства ее отца, убедит женщину в его добрых намерениях.