Эрик Ластбадер - Французский поцелуй

Генерал Киу посмотрел на Ма Вараду.

— Она женщина, и поэтому ей доверять нельзя. Кроме того, она презирает меня за мои, так сказать, сексуальные предпочтения.

— Но ко мне у нее презрения нет, — сказал Мун. — Разреши мне поработать с ней, а потом мы запустим ее к прежнему хозяину.

Генерал Киу дернул себя за ус.

— Интересная идея, — сказал он немного погодя. — Но ее надо хорошенько обдумать.

С последним Мун не мог согласиться, и, кроме того, приспело время испытать благие намерения Генерала Киу. Он наклонился к Ма Вараде и осторожно отодрал клейкую ленту. Она моргнула несколько раз, и из ее глаз потекли слезы. Потом ее взгляд прояснился.

— Мун?

— Спокойствие и терпение, — сказал он так тихо, что никто, кроме нее, этого не расслышал.

Затем он поднялся и повернулся к Генералу Киу. Тот смотрел на него критически-насмешливо.

— Ты родился таким сострадательным? — спросил он. — Или тебя таким сделал Запад? Сострадание, знаешь ли, очень опасное чувство, если ему дать волю. Оно может тебя погубить.

— Поступай, как знаешь, — сказал Мун, подходя к нему. — Хочешь, убей ее, хочешь — используй.

Мун не хотел, чтобы это дело уперлось в деликатный вопрос «спасения лица». Но, поскольку он так ловко приплел Сун Цзу, он надеялся, что Генерал Киу поступит правильно, — если, конечно, говорил Муну правду, а не подсовывал одну из разновидностей лжи, как Адмирал Джумбо.

— Знаешь, — сказал Генерал Киу, — во многом Шан напоминает Шангри-Ла или Эдем. Он изолирован от всего мира, но мир вращается вокруг него. Это вселенная в миниатюре, со своими собственными законами, включая и закон творения и разрушения. Как будто время — инструмент, которым люди измеряют жизнь — не существует здесь. И если магии еще есть место на земле, то она царит именно здесь. Я сам ее создал, смешав воедино равные дозы суеверия и страха.

Они шли по светлой просеке. Мун был доволен, что Генерал Киу разговорился. Пусть говорит. Чем больше он будет говорить, тем больше шансов, что выдаст свои подлинные мотивы.

— Но во всякий Эдем приходит свой дьявол, — продолжал Генерал Киу. — Сладкоречивый американец с контрактами на десятилетия, готовый подхватить дело, которое бросил много лет назад.

— Ага, теперь я вижу, что ты действительно знаешь, с кем заключил сделку Адмирал Джумбо!

— Я уже сказал: с дьяволом, — Генерал Киу оглядел лесистый склон. — С человеком, которого раньше называли Вергилием. Теперь он снова пришел, под другим именем и с другим лицом. Но внутри он все тот же гад ползучий, и все тот же яд он источает, отравляя все, что попадает ему в лапы. И теперь он намеревается захапать Шан.

Диана ждала ответного звонка из Вашингтона, от Дика Эндрю, работника ЦРУ, с которым она поддерживала контакт. Сидя за компьютером, она смотрела, не мигая, на высвеченный зелеными буквами итог одной человеческой жизни. Буквы отражались на ее лице, тоже по-своему разглядывая ее, но что за ними стояло, ускользало от нее.

Вернувшись в Нью-Йорк и проведя отвратительную ночь, в течение которой почти не спала, думая о Сиве, она пришла в офис на час раньше, чтобы спокойно поработать с компьютером. После возвращения из Вьетнама Маркус Гейбл с мая 1974 года занимался транспортными перевозками из Азии в Америку и обратно. К этому времени он осел в Нью-Йорке, где встретился со своей будущей женой, тогда Линдой Старр. У нее не было ни братьев, ни сестер, ни детей.

Интересно, что Джэггер говорил ей, что Гейбл был отозван из Вьетнама в конце 1972 года. Получается пробел в восемнадцать месяцев. Где он был в этот период и чем занимался? Не имея ответов на эти вопросы, она попыталась связаться с ФБР и ЦРУ. В первом из этих почтенных агентств получилась осечка, что, впрочем, не удивило ее. Она ждала ответного звонка от Дика Эндрю из ЦРУ, когда ее вызвал к себе в кабинет капитан.

— Что я слышу? Тебе мало служебных часов, и ты теперь занимаешься вне расписания?

— Сэр?

Капитан Джо Кляйн снял очки, которые надевал, работая с бумагами. Это был до блеска выбритый мужчина примерно пятидесяти пяти лет. Он всегда безукоризненно одевался и его часто можно было видеть на экранах телевизоров, что означало, что он знает правила игры не только с точки зрения комиссара полиции, но и с точки зрения телевизионщиков. Он был и красноречив и обаятелен. Эдакий добрый дядюшка. Каждый, кто видел его на экране, думал, что за ним город как за каменной стеной. Мэр считал его незаменимым.